На карте кинопроизводства России появилась новая территория - Бурятия. Солнечная республика может стать маяком, на свет которого будут стремиться другие российские регионы. О своих впечатлениях от нового фильма Баира Дышенова «Степные игры» "Новой Бурятии" рассказал киновед,критик, постоянный автор журнала «Искусство кино», знаток азиатского кинематографа, член международных организаций FIPRESCI и NETPAC Сергей Анашкин.
– Здравствуйте, Сергей Николаевич! Каковы ваши впечатления от фильма Баира Дышенова «Степные игры»? Отличается ли этот фильм от других региональных кинокартин?
– Необычно то, что фильм снят целиком на бурятском языке, можно сказать, бурятское кино обрело свой язык. Это замечательный почин. В других регионах России также появляются национальные кинематографии - возникает новое многонациональное российское кино. Помните, раньше мы говорили о многонациональном советском кино? Российское только сейчас обретает многоязычие и этническое многоообразие.
В Бурятии уже снимались фильмы "На Байкал", другие картины, сделанные КВНщиками, но это были фильмы, нацеленные на русскоязычную аудиторию. Баир Дышенов решился на очень рискованный шаг. Он сделал картину целиком на родном языке о болевых проблемах бурятского народа – об утрате связи с традиционной культурой. Этих проблем никто кроме нас не решит, зияющих ран не залечит. При этом автору фильма удалось добиться высокого качества. Это многоплановая и мозаичная картина. В ней очень сильно ощущается тоска по героическому идеалу. Не только по легендарным богатырям - по необходимым в нашей современной жизни доблести, чести и благородстве.
Картина полна вопросов. В ней нет каких-то конкретных инструкций и указаний. Фильм заставляет думать о том, что каждый из нас может сделать для того, чтобы исправить ситуацию. Фильм очень многоуровневый. Такой сложнопостановочной и в то же время изящной, хорошо построенной кинокартины в бурятском кино не было.
– Смогут ли понять фильм зрители, не понимающие бурятский язык?
– Давайте будем честны, условный московский зритель ни на какую бурятскую картину не пойдет. На каком бы языке она не была сделана. «Степные игры» - кино для арт-хаусных залов, для фестивалей. Для любителей кино, над которым нужно подумать. И Баир Дышенов прочувствовал эту нишу. Конечно, миллионов она не соберет. Но уже то, что ее приглашают на разные фестивали, говорит о многом.
Более того, я открою секрет. Когда в «БурятКино» думали, на какой фестиваль отправить фильм, я показал эту картину своему товарищу, который отбирает кино на фестиваль в Роттердам (Голландия). Его очень заинтересовал фильм. Картина могла бы поехать в Голландию - в январе следующего года. Но авторы решили не ждать и отдать ее на фестиваль в Монреале, который проходил раньше. И уже пришло еще одно приглашение на Сингапурский кинофестиваль. Я уверен, что будут и другие приглашения. Фильм хорошего фестивального уровня, его поймут в разных странах.
При этом я думаю, что не в наградах главный смысл. Смысл в том чтобы заслужить одобрение публики и профессионалов. Чтобы режиссер почувствовал, что он нужен, что ему верят и ждут новых фильмов. Это стимул для любого творческого человека. Кроме того, это большое дело для Бурятии. Про Бурятию узнают в других частях мира. Может несколько тысяч людей. Но они будут знать, что есть такой интересный народ, у него есть проблемы, которые являются общечеловеческими. История понятна в любой части мира. Она универсальна.
– Что не понравилось в фильме?
– Есть там пара планов, которые я бы убрал, но они необходимы для того, чтобы разбить эпизоды. Это чисто профессиональные вещи. Фильм такого качества и такого уровня, что какие-то мелкие недостатки прощаешь за целое. Это серьезная заявка на создание бурятской картины мира. . На экране возникает новая картина мира - блестяще построено бурятское степное пространство. Мы видим эту бескрайнюю степь и понимаем, что такой музыки в другом пространстве быть не может. Мы видим - откуда пришли буряты. Почему они такие, почему они так поют, почему они так смотрят на мир, почему они так воспринимают реальность. Мне кажется, что Баир показал колыбель бурятской души. Это степные просторы, которые шикарно сняты Глебом Степановым, оператором из Иркутска. Здесь есть гений места и именно поэтому все и сложилось.
Были какие-то мелкие недочеты. Не в них дело. Замечательно то, что в фильме режиссерский замысел, работа оператора и работа композитора, сочетаются так точно, что их сложно разделить. Трудно порой понять от кого что зависело. Это настоящая командная работа. Баир Дышенов умеет подбирать коллектив, привлекать талантливых людей и умеет их раскрывать. И самое удивительное он умеет совершенствоваться сам. Взрослый человек может закостенеть в своих привычках и представлениях, а Баир – пластичен, умеет соединять прагматику и романтизм. Ему хочется не просто утверждать свое имя, но что-то менять в окружающем мире. Заставить людей задуматься о том, откуда они пришли, где находятся, куда они идут и что нужно поменять в себе самих, чтобы не заблудиться на этом пути.
На данный момент это самая качественная, яркая, талантливая, состоявшаяся бурятская картина. Я считаю, что это очень важный фильм не только для бурятского кино. Это веха в российском кино, потому что на карте России, наконец, то появилась новая территория: сказать, что буряты снимают какую-то ерунду отныне нельзя. Буряты снимают хорошее качественное кино. И оно может стать тем маяком, на который будут ориентироваться люди в других республиках. Есть много общих проблем: утрата культуры, пьянство и так далее. Все это есть в других национальных республиках - в Хакасии, на Алтае и в Калмыкии.
– Какие темы в фильме вас затронули сильнее?
– Мне очень жалко несчастного дядю Пурбэ, который оказался более сложным персонажем, чем мы воспринимаем его в первый момент. Самый трагический герой. Человек с неосуществленной жизнью. Надежды не оправдались. Жизнь загублена. Он не нашел своего пути. Это универсальная история. Пурбэ - прирожденный наездник, но у него больная нога и он может ездить только на телеге. Очень интересная метафора: человек, рожденный всадником, ездит только на телеге. Он единственный человек в фильме, который жестко поступает с собой (а не с теми кто рядом). Фактически он берет на себя тяжесть вины - за общие беды…
– На ваш взгляд, чем отличается фильм Баира Дышенова от современного российского кино? Стоит ли продолжать и куда двигаться?
– Здесь важно понять, куда хочется двигаться. Для меня бесспорно то, что нужно двигаться в направлении «этнического кино».
Фильм снят при участии монголов - в качестве актеров, каскадеров, художников. Баир Дышенов - человек двух культур. Вчера я наблюдал как он общался со своими монгольскими соратниками. Он прекрасно говорит на монгольском языке. На перекрестке двух близких культур и возникает его кинематограф. Истоки бурятской и монгольской культур - одни и те же.
Баир Дышенов занимается этническим кино. Повторюсь, у вас есть ребята, которые снимают фильмы на русском языке - «Чайник», «Решала» и так далее - это региональное кино. Такое кино могли бы снять московские режиссеры, но это снято здесь. Есть какие-то местные тонкости приметы, но они показаны не потому что необходимы, а потому что их нельзя обойти (все равно появятся в кадре, на заднем плане). Ничего специфически бурятского, а не российско-провинциального, здесь нет. Это местный вариант общероссийского кино. А Баир Дышенов и Солбон Лыгденов занимаются немножко другим направлением. Именно это направление будет интересно как в России, так и за границей.
Фильм поднимает проблемы, но не предлагает каких-то директивных решений. В картине есть ответы на вопросы, которые ставит режиссер. Нужно только внимательно присмотреться и самостоятельно отыскать их.
