Летом я поехал в село Далахай – родину нашей матери, чтобы поклониться священному Буха-нойону и попутно развезти по селам газету «Новая Бурятия». День был отличный, Саяны сияли во всей красе, завершалось строительство нового моста через реку Зун-Мурин на федеральной трассе. В Торах свернули на Далахай, и по дороге я подобрал одинокую худенькую старушку с полной сеткой. Познакомились, на вид ей далеко за 70. Спрашиваю: «Тевэ (бабушка), зачем молоко в тетрапакетах купила? Коров дома не держите, что ли?».
Отвечает: «Раньше держали скот, пока муж живой был. Сейчас одна, сын который год пьет. Надеялась на дочку, но та тоже архида оро (начала пить). А у меня уже сил нет ходить за скотом».
Оказалось, ей около 60 лет. Пьянство детей сильно подкосило ее. Было отчего задуматься, всю дорогу думал о ней. Да разве она одна такая?
Все в прошлом
Приехали в село, на улице ни души, даже в магазине никого.
А когда-то здесь процветал колхоз «Маяк», где председателем был опытнейший хозяйственник Пурба Мыжитович Махаров. Эстафету у него принял агроном Карл Матвеевич Дагаев, затем молодой и энергичный Александр Бараев. Были построены культурно-спортивный комплекс, гаражи, МТМ, три молочно-товарные фермы. Жизнь кипела. В селах Тунка, Ахалик и Еловка гремел единственный в республике ордена Трудового Красного Знамени колхоз «Сибиряк», где в свое время председателями были Логей Андриянович Максимов, Юрий Павлович Седов. В совхозе «Туранский» разводили племенной скот казахской белоголовой породы, где директором был заслуженный работник АПК РФ Илья Садаевич Маншеев. 33 молочно-товарных фермы (МТФ) насчитывалось в районе. С развалом страны и непродуманных рыночных реформ все это исчезло, появилась массовая безработица, резко возросла алкоголизация населения.
Сейчас зайти в любой магазин – спиртного хоть залейся. У бурят издавна суицид считался очень большим грехом – сэртэ. Сколько молодых людей ушли из жизни в моих родных селах Туран и Хойтогол! Из моих одноклассников, ровесников 1948 года, остались единицы, многие спились в расцвете сил! Даже иногда пообщаться не с кем. В райцентре нет дома культуры или спорткомплекса, как, допустим, в Курумкане. По TV все время талдычат: надо сидеть, мол, дома, никуда не ходить, ковид. Разговаривать скоро разучимся.
Пьянству – бой
Вспоминаю советское время 70 – 80 годов, когда я работал в райкоме парторгом совхоза. Тогда очень активно действовали женсоветы, профкомы. На сельских сходах клеймили пьяниц, они сидели напротив зала на скамьях позора. Многих решением схода оформляли на лечение, в «ЛТП – лечебно-трудовой профилакторий» в Улан-Удэ. Виновные очень боялись этого, клялись и божились, что завяжут.
В 1978 году, когда мы учились на курсах в обкоме партии, нас, целый автобус, повез на экскурсию в ЛТП сам министр МВД Николай Васильевич Бутуханов, генерал-майор.
Кто не знает: на выезде из Хоринска, по правой стороне, находился этот профилакторий, который тщательно охранялся: проходная с несколькими металлическими дверями, колючая проволока на ограде и овчарки. В ЛТП делали кирпичи. Сырец в формах был темного цвета, отсюда и пошло название «Шоколадная фабрика». Контингент лечили принудительно медпрепаратами, вызывающими отвращение к спиртному, а также постоянно крутили им фильмы о вреде алкоголя. Везде была чистота, порядок в цехах, на улице имелась спортплощадка. За 1 – 2 года многие, говорят, исправлялись. Ну и, что ни говори, это все-таки была тюрьма, откуда не сбежать.
Определенно, раньше была какая-то система борьбы с пьянством. Нарушителей штрафовали, лишали премий, проводились собеседования. Активисты из сельсовета, учителя и медики по дворам обходили неблагополучные семьи.
Кроме того, продажу спиртного ограничивали – только с 11.00 утра – и запрещали в вечернее время.
Хорошо помню, в начале 60-х годов к нам в Туран приехала агитбригада из райцентра. Здорово «пропесочили» ветеринара Анисима Иннокентьевича Зверева и «кухонного боксера» Сергея Маглаевича Шохонова. Около магазина вывесили красочные плакаты. На одном была хлесткая надпись: «Зверев Анисим от водки зависим», на другом – пьяница в виде обезьяны избивает жену. Это был позор на всю деревню! Нашим пожилым алкашам этого хватило на всю катушку, стыдно было их семьям, особенно детям. Такой действенной формы я больше нигде не встречал.
Попытка не удалась
С началом перестройки с подачи Горбачева, Лигачева антиалкогольная кампания приняла уродливые формы – вырубались исторические виноградники, закрывались марочные винные и коньячные заводы. Заставляли проводить безалкогольные свадьбы, выпускались кучи газет и журналов «За трезвую жизнь», требовали в каждой организации создать общество борьбы за трезвость. В Бурятии показательно сняли с работы секретаря Джидинского райкома партии и председателя Окинского райисполкома, не буду называть их имена, просто они попали под каток этой кампании.
С экранов TV не сходили Горбачев с женой, Лигачев – как, мол, стало хорошо в стране. Сейчас бы спросить с них, оба – Горбачев и Лигачев – здравствуют и ныне, первому – 90 лет, второму – 99. Власть в эйфории не замечала, что дела идут все хуже. Афганская война истощала экономику, пустели прилавки магазинов, махровым цветом расцвело самогоноварение, в Улан-Удэ на базаре продавали бычки от окурков.
Все мы помним начало 90-х. Потоком хлынул к нам дешевый заокеанский спирт «Рояль», хотя своей «самопалки» хватало. Тогда же к президенту Бурятии Леониду Потапову обратилась глава села Нижний Жирим Тарбагатайского района Дорофеева с просьбой помочь в борьбе с пьянством. Отправили туда команду известного врача нарколога Диля. За счет бюджета правительства закодировали буквально всех пьющих мужиков. В газетах и TV появились репортажи о том, как хорошо стало в селе: все мужики работают, жены не нарадуются. Ездили туда перенимать опыт. Через некоторое время все замолчали. Как-то спрашиваю у коллег из Тарбагатая, что там у них в Жириме. Оказывается, не прошло и года, как 4 человека сорвались, а через год все вернулось на круги своя. Семейские не поддались кодированию, как гнали самогон, так и гонят. Говорят, он у них очень качественный, лучше, чем в магазине. Больше власти не делали попыток борьбы с «зеленым змием». Через полгода Дорофеева проиграла выборы.
А проблема как была, так и осталась. Мы раз за разом проигрываем, даже уже не пытаемся бороться. Где эти женсоветы, профкомы? В 2011 году в стране закрыли вытрезвители. Кое-где они начали снова открываться, а у нас это в зачаточном состоянии. Сколько людей замерзли в городах и селах в пьяном виде! Под предлогом, что сейчас ковид и нельзя собирать людей, сворачивается вся активная деятельность. Знаю точно, что в некоторых администрациях у нас и в других районах чиновники не ходили на работу, а на бумагах все хорошо. Взять хотя бы последнюю перепись населения. В Кырене, в нашем районе, мы не видели переписчиков, и многие люди об этом говорят. А написали, что в стране охватили 99%.
Алкогольные новости постоянно напоминают о себе. Два года назад в Иркутске было массовое отравление людей «Боярышником». Недавно то же самое произошло в Свердловской области. Опять пошумели и забыли. За год у нас в пьяных авариях погибает больше людей, чем за 10 лет войны в Афгане. Надо проявить политическую волю, расшевелить, наконец, работу всех общественных организаций, постоянно пропагандировать здоровый образ жизни. Есть же у нас хорошие примеры!
Так, в Окинском районе есть малое село Алаг-Шулун, несколько лет назад его объявили зоной трезвости. Это движение ширится в Башкирии. Мне нравятся наши села Зун-Мурино, Торы, Шулуты, где развито личное подворье. Жители этих сел возят молочную продукцию в Слюдянку и Байкальск, у каждого есть свои покупатели. В Зун-Мурино строят красивые дома, в Шулутах сеют зерновые.
В Хойтоголе многие семьи активно занимаются мясным животноводством, а жители Толтоя возят сельхозпродукцию в курорт Аршан, где появилась и развивается мараловодческая ферма. Есть и «социальные» отары. Работающим людям некогда пьянствовать, в их семьях царит лад и порядок.
Как победить пьянство
Известный фермер из Свердловской области Василий Мельниченко, председатель общественного движения «Федеральный сельсовет», утверждает в «АиФ»: «Универсального рецепта, как победить пьянство, нет. Но это не значит, что не нужно пытаться с этим бороться. В 1992 году мы на сходе решили запретить в поселке Рассвет продажу спиртного. Работала пекарня, мельница, кондитерская, фермы, детсад, школа, женсовет, физический труд оплачивался дороже. Больше всех получали те, кто работал в лесу. Придумали особую систему поощрений – премию за трезвость. Она составляла 50% от зарплаты. Получал ее человек раз в год. Результат – за 5 лет в поселке перестали пить. Стали выпускать больше продукции, бытовая преступность снизилась к нулю. Молодежь, уверенная, что ее обеспечат работой и гарантированной зарплатой, перестала уезжать в города. Мы создали у себя первый в России цех подвесных потолков, а в 1995 году – первый в стране кремниевый завод. А главное – у людей сформировался культ ребенка, они поняли, что будущее своих детей в нетрезвом виде не построят».
Прочитав эту статью, многие, наверное, подумают, что этот пенсионер от нечего делать пишет все время в газету. Мне уже 74-й год, 49-й год живем с моей бабусей, воспитали и выучили троих детей. У нас 13 внуков, из них трое – студенты, также помогаем растить младших. Можно сказать, жизненную задачу мы выполнили. Вместе многое в жизни повидали и испытали. Хочется, чтобы наши дети, внуки и их дети жили в здоровом обществе, процветающем государстве, свободном от коррупции, взяточничества, пьянства, «блатоты» и нищеты. И чтобы руководство республики делало все, чтобы молодежь оставалась работать на благо родной нашей Бурятии.
Илья Тогмитович Ангархаев, ветеран труда, заслуженный работник АПК РБ
