В столице Бурятии произошло культурное событие, к сожалению, обойденное вниманием федеральных СМИ, но наверняка вызвавшее неподдельный интерес следственных органов. Национальный музей Республики Бурятии явил широкой культурной общественности уникальный бочонок из хрустального иконостаса Воскресенского храма Кяхтинского поселка Слобода, бесследно пропавшего для всех примерно девяносто лет назад.
Один из 156, второй из 156
Чтобы как-то прояснить ситуацию, скажем, что до 3 декабря этого года, когда публично было озвучена находка, причастная к теме общественность была глубоко убеждена, что до наших дней дошел только один из 156 хрустальных бочонков кяхтинского иконостаса. Его еще в советское время обнаружил ветеран Улан-Удэнского авиазавода Андрей Хлебников. В декабре 1980 года он передал находку в Кяхтинский краеведческий музей, где в стеклянной витрине прямо в фойе бочонок и сегодня может видеть любой желающий.
Вся пикантность ситуации заключается в том, что до конца своих дней Хлебников, очень увлеченно занимавшийся краеведением Кяхты, не оставлял попытки найти утраченные сокровища Воскресенского храма, для чего объезжал музеи, писал статьи в газеты, но тщетно. Иконостас кяхтинских купцов, не имеющий цены, считался безвозвратно потерянным и в наше дни, когда горстка энтузиастов решила его воссоздать по образу и подобию, но могла опираться только на сохранившиеся размытые фото и единственный бочонок в Кяхтинском музее.
Поэтому ничего не сказано о хрустальном бочонке в разделе "Православие" глянцевого каталога наиболее ценных экспонатов, выпущенном в прошлом году к 100-летию Музея истории Бурятии имени Хангалова. Ничего не знала до 3 декабря о втором бочонке руководитель АНО «Развитие туризма и гостеприимства в современном мире» Светлана Дихтяр (г. Москва), чей проект «Хрустальное чудо Кяхты» получил поддержку президентского фонда культурных инициатив и которая не единожды с командой приезжала в Бурятию для работы над этим проектом. Надо полагать впервые на этой неделе о втором бочонке услышал и улан-удэнский реставратор АНО «Зодчий» Олег Шулепов, кто собственно и производит все работы по восстановлению иконостаса.
Возникает справедливый вопрос, как такое вообще могло произойти в наш информационный век и где собственно скрывали (а иного слова здесь трудно подобрать) реликвию все эти десятилетия наши музейные работники? Если поверить в то, что сообщили на пресс-конференции 3 декабря в качестве официальной версии сотрудники Национального музея Бурятии, с 1930 года не имеющий цены бочонок из серии больших бочонков (то есть высотой 265 мм) хранился в их запасниках. Тогда почему его там не обнаружил ни Андрей Хлебников, опубликовавший в 1992 году большую статью в газете "Молодежь Бурятии", ни москвичка Светлана Дихтяр, ни местный мастер Олег Шулепов, на всех площадках не устававший говорить, что кяхтинский бочонок единственный?
Главная тайна Нацмузея
Как известно, распоряжение о национализации церковной утвари появилось в 1930 году. Согласно документу так называемые «царские врата» иконостаса Воскресенской церкви, украшенные драгоценностями, предписано было сдать, а все хрустальные бочонки аккуратно упаковать и отправить в Верхнеудинск. Если учитывать, что иконостас состоял из 26 колон, в каждой из которых было по 6 бочонков, в Центральный музей Бурят- Монгольской АССР, как назывался тогда под руководством Ф.М. Шулунова Национальный музей республики, должно было прибыть 156 бочонков. Если 3 декабря нам показали именно тот самый бочонок из хрустального иконостаса, тогда где остальные? Не будем забывать, что бочонок, который при загадочных обстоятельствах еще в советские годы нашел Хлебников, был разбит. Краевед его склеил, долгое время хранил дома и только потом передал в Кяхтинский краеведческий музей.
Трудно предположить, сколько еще тайн вскроется после того, как компетентные органы хотя бы попытаются восстановить хронику былых событий вокруг разграбленного некогда церковного имущества и не только. Удивительно, почему молчит по этому поводу Улан-Удэнская и Бурятская митрополия, которая больше всего должна быть заинтересована в установлении местонахождения кяхтинских реликвий. Достойный пример для нас всех - побывавшая этим летом в Улан- Удэ чудотворная икона Казанской Божией Матери, которая двадцать лет назад была возвращена в Россию из личных апартаментов самого тогдашнего Папы Римского.
Как русская национальная святыня, знавшая еще князя Минина и Пожарского, оказалась в Ватикане, доподлинно неизвестно. У историков сильна версия о профессиональном воре по фамилии Чайкин, который на следствии заявил, что выкрал и сжег святыню. Но уже в 1950 году некий английский коллекционер искусства Митчел Хэджис неоднократно предлагал Русской православной церкви за рубежом купить икону за баснословные деньги. Уже в 1970 году родственники Хэджиса продали икону католической организации Blue Army, а еще через двадцать лет та в свою очередь передала ее в дар главе Ватикана. Икону как великую драгоценность показывал Путину на личной встрече Иоанн Павел II, приветствуя его тогда, кстати, на русском языке. Только в 2004 году ценой невероятных усилий и двусторонних переговоров святыня безвозмездно была возвращена на историческую Родину, чтобы защищать тех, ради кого она была создана.
Возможно, и в эти дни жители Бурятии также приблизились к известию, где находится хрустальный иконостас Воскресенского храма, созданного в честь воинов 1812 года и не имевший аналогов в мире. Возможно, он лежит где-то в запасниках Национального музея Бурятии в целости и сохранности и по какой-то причине его не спешат нам показывать, а возможно, его там нет, и тогда хотелось бы знать, почему. Верится, к тому самому времени, как в исторической части Улан-Удэ появится наконец современное здание Национального музея Бурятии, где будет достаточно мест и сотрудников для размещения всего накопленного за века, 156 хрустальных бочонков Кяхты станут его главным украшением.
