О разных взглядах на тибетский вопрос, о национальной политике Китая, роли и месте России и Запада в решении проблемы Тибета рассказывает д. и. н., ведущий научный сотрудник Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН Ирина Гарри, пишет «Газета.ru».
Тибет занимает в Китайской Народной Республике и в мире особое место. Одним из доказательств его уникальности является существование так называемого тибетского вопроса. При этом вопрос этот существует в нескольких парадигмах, в зависимости от чего его трактовка может меняться кардинальным образом.
В китайской парадигме тибетский вопрос считается измышлением сепаратистски настроенной тибетской диаспоры и враждебных Китаю сил, в тибетской – проблемой исторического и политического статуса Тибета.
Существуют также парадигмы тибетского вопроса как «политики реального» (Realpolitik), или проблемы прав человека, экзотической страны мистической духовности (Шангрила), или, наоборот, страны, где распространены деградированные формы буддизма. В основе главных парадигм тибетского вопроса лежит конфликт по поводу статуса Тибета по отношению к Китаю, выражающийся в разных формах, однако наиболее ожесточенно — в борьбе за право представительства, или, иначе говоря, идеологической борьбе за право представлять тибетский народ и его историю. Главные оппоненты в этой борьбе – правительство КНР и тибетская диаспора в лице далай-ламы XIV и его правительства в изгнании.
Китайская парадигма
Китайская парадигма тибетского вопроса существует на трех уровнях — официальном, интеллектуальном и массовом.
Можно сказать, что для всех трех уровней характерно понимание Тибета как части Китая; однако, когда дело касается более частных вопросов истории, культуры, религии, существуют различные трактовки. Скажем, ученые-исследователи не столь категоричны, как официальный Пекин, в утверждении о том, что Тибет являлся частью Китая, начиная с династии Юань (1279–1368).
Среди трех уровней основополагающим является официальный.
Он основан на концепции единого Китая, которым на протяжении тысячелетий правили сменяющиеся династии различных этносов единой семьи народов Китая. В отношении Тибета утверждается, что, начиная с правления династии Юань, Тибет всегда находился в той или иной формальной зависимости от центрального правительства, правящего в данный промежуток истории Китаем. Понимание Тибета как части Китая в новейшее время было унаследовано от Цинской империи Китаем республиканским, а от него перешло к Китаю коммунистическому. В период существования Китайской республики (1911–1949) контроль над Тибетом был утрачен, и только в 1951 году на основании письменного соглашения из 17 пунктов Тибет вновь «вернулся в лоно единой семьи китайских народов».
Построение образа «китайского Тибета» (как, впрочем, и «независимого Тибета» в видении диаспоры) основывается на упрощенных символах, с помощью которых обосновывается утверждение о том, что Тибет является частью Китая.
Согласно официальной пропаганде, старый Тибет был воплощением жестокого режима крепостников, народно-освободительная армия Китая освободила Тибет и принесла тибетскому народу счастье и процветание.
В целях пропаганды официальной точки зрения в КНР в СМИ было запущено огромное количество телевизионных и радиопрограмм, огромными тиражами издаются популярные статьи и книги, в которых освещаются проблемы Тибета. Ни одна национальность Китая не имела такого внимания со стороны государства. Результатом кампании стал большой интерес к Тибету со стороны этнических китайцев, о чем свидетельствует, в частности, туристический поток, хлынувший в Тибет, далеко превзошедший по количеству зарубежный. В КНР была создана сеть научно-исследовательских центров, нацеленных на изучение Тибета, организованы конференции и симпозиумы, на которые приглашаются зарубежные ученые, китайские тибетологи принимают участие в зарубежных конференциях. Надо сказать, что кампания приносит свои плоды — официальный образ «китайского Тибета» принимается в целом по всей стране.
Что же касается внешней контрпропаганды китайского правительства, то трудно не отметить ее изрядную некомпетентность. Беспрестанное повторение тезиса «Тибет является частью Китая», поношение далай-ламы и его «клики», изображение старого Тибета в виде общества с изуверскими обычаями, непомерное восхваление деяний партии и правительства — все это вкупе с орфографическими ошибками вызывает у внешней аудитории обратную задуманной цели реакцию. Особое отторжение вызывают нападки на далай-ламу, пользующегося огромной популярностью в мире.
Таким образом, символами политического мифотворчества Китая можно назвать изображение старого Тибета в виде «ада на земле», объединительную и цивилизаторскую миссию Китая, освобождение тибетских масс от крепостного ига, развитие и прогресс современного Тибета.
Эти символы по сей день формируют образ Тибета в китайском представлении. Однако наметившаяся тенденция непредвзятого исследования тибетских проблем позволяет надеяться на постепенное изменение этого стереотипа Тибета.
Тибетская парадигма
В 1959 году в результате антикитайского тибетского восстания за рубежи своей страны бежали около 100 тысяч тибетцев. В число беженцев входили далай-лама и его семейство, правительство Тибета, аристократия и высшие монашеские круги, то есть весь цвет тибетской элиты.
Благодаря их усилиям мир узнал о тибетцах и их борьбе за свободу и независимость, которая вызвала искреннюю симпатию к культуре и религии Тибета и большой интерес к тибетскому вопросу. Можно сказать, что эти работы объединяют в целом такие мощные символы, как представление старого Тибета в виде гармоничного общества, где процветала религия, между высшими и низшими царило согласие, а экономика была самодостаточной для удовлетворения нужд населения; незаконный характер китайского вторжения; уничтожение религии и традиционного уклада жизни; справедливая борьба тибетского народа за свободу и независимость.
Основными тезисами тибетской парадигмы являются следующие.
Статус Тибета. Тибет на протяжении своей двухтысячелетней истории был независимым государством.
Во времена монгольской династии Юань и маньчжурской Цин между ламами — правителями Тибета, с одной стороны, и монгольскими ханами и маньчжурскими императорами, с другой, сложились уникальные отношения духовного наставника и светского покровителя, которые полностью утратили свою значимость с падением династии Цин.
Подчеркивается также, что данные отношения имели место между тибетцами и монголами/маньчжурами, и поэтому китайское правительство не вправе утверждать свою власть над Тибетом, основываясь на этих отношениях. После провозглашения далай-ламой XIII независимости Тибета в 1912 году и участия Тибета как равного представителя в тройственной (Китай, Англия, Тибет) конференции в Симле в 1913–1914 годах и вплоть до 1951 года Тибет был полностью независимым государством. Поэтому, по тибетской точке зрения, введение войск Народно-освободительной армии Китая в Тибет в 1951 году является актом агрессии и незаконной оккупацией Тибета.
Результаты китайской оккупации. Центральная тибетская администрация и Тибетский молодежный конгресс осуждают национальную политику китайского правительства, целью которой, по их мнению, была насильственная ассимиляция тибетского народа, а конкретным результатом – геноцид, сравнимый с нацистским истреблением евреев.
Современное положение. Резкая критика проводимой политики центрального правительства КНР.
По мнению диаспоры, проводимая политика благоприятствует китайскому государству и ханьским мигрантам, в то время как тибетцы маргинализуются, ухудшается окружающая среда Тибета, исчезает тибетский образ жизни, религия и культура тибетского народа постепенно сходят на нет.
Разрешение тибетского вопроса. В первые 20 лет эмиграции (1959–1979) достижение независимости Тибета считалось главной целью в кругах тибетской эмиграции. В настоящее время мнения существенно разделились. В то время как Центральная тибетская администрация стала придерживаться плана «срединного пути», который заключается в обретении полноценной автономии в рамках КНР, Тибетский молодежный конгресс, многие члены тибетского парламента и другие представители тибетской диаспоры не оставляют цели достижения независимости Тибета. По их мнению, независимость возможна, так как КНР может распасться как Советский Союз — из-за экономических и социальных проблем.
Тактикой далай-ламы XIV на настоящий момент является поддержание кампании интернационализации тибетского вопроса посредством обвинений Китая в нарушении прав человека, с тем чтобы добиться поддержки Запада и заставить Китай быть более сговорчивым во время переговоров.
Таким образом, можно сказать, что построение образа «независимого Тибета» тибетской диаспорой также основано на упрощенных символах: старый Тибет как идеальная страна (Шангрила), незаконная оккупация, геноцид, репрессии, насильственная ассимиляция, справедливая борьба за права человека, за свободу и независимость. Симпатии огромного большинства людей в мире лежат на стороне этого образа Тибета. Однако этот стереотип, так же как китайский, построен на политическом мифотворчестве и отрицании истории.
Тибетский вопрос на Западе
Как видно, битва представлений между Китаем и тибетской диаспорой, или борьба за право представлять интересы Тибета, очень ожесточенная. Причем обе стороны упорно настаивают на своем видении проблемы. Кто же выигрывает в этой битве представлений? На первый взгляд кажется, что тибетская сторона, поскольку ее аргументы выглядят сильнее, Пекин держит оборонительную позицию, далай-лама пользуется в мире огромным авторитетом, награждение его Нобелевской премией и золотой медалью конгресса США — свидетельство признания в мире справедливости борьбы тибетского народа.
В этой борьбе сам Запад не посторонний зритель, а теперь уже ее непосредственный участник, а также главное действующее лицо в определении проблемы.
Однако большинство на Западе и в мире не учитывают, что за этой идеологической битвой лежит реальный вопрос и реальная политика, которые в конечном итоге и определяют сущность проблемы. Реальный вопрос состоит в том, что Тибет находится в составе КНР и ни одна страна мира не признает тибетское правительство в изгнании в качестве представителя тибетского народа. А реальная политика состоит в том, что тибетский вопрос используется Западом в борьбе с Китаем, в котором он видит потенциальную угрозу сложившемуся миропорядку.
Можно сказать, что позиция тибетской диаспоры и ее сторонников, в основе которой лежат такие понятия, как право наций на самоопределение и права человека, относится к пространству идеального и не учитывает реальную совокупность всех факторов. В противовес идеальному существует так называемый реальный вопрос, или понимание мира как глобального порядка, в котором господствует доминирующие силы, одни ценности имеют перевес над другими, реализм довлеет над идеализмом, имеющие государственность довлеют над теми, у кого ее нет.
История сино-тибетского диалога насчитывает более 1400 лет.
Массовые волнения в Тибете, самосожжения последних лет свидетельствуют о том, что в сино-тибетских отношениях наступил очередной кризис.
Новое руководство КНР должно понимать, что продолжение политики, следствием которой становятся насилие и вражда, не служит долгосрочным интересам государства. Главным ключом для разрешения тибетского вопроса является скорейшее нахождение компромисса в переговорном процессе. Все надежды тибетцев на самоопределение, возрождение своей религии и культуры связываются с личностью далай-ламы, но время не на его стороне, что придает тибетскому вопросу еще большую остроту. Прагматически настроенные тибетцы понимают, что у них нет шансов борьбы на равных с «Китаем-драконом» и что жизнь шести миллионов тибетцев не может быть использована как разменная монета в политической борьбе. Несомненно, поэтому, в интересах далай-ламы, Тибета и тибетцев, Китая и китайцев скорейшее нахождение срединного пути разрешения тибетского вопроса для блага всех заинтересованных сторон.
Тибетский вопрос в России
Казалось бы, тибетский вопрос имеет мало отношения к российской действительности. Однако это не так.
Тибет и его столица — город Лхаса — места, которые, несмотря на свою отдаленность, всегда манили к себе россиян.
Многим известны имена исследователей Внутренней Азии Николая Пржевальского, Петра Козлова, Григория Потанина, Юрия Рериха. Не будет преувеличением сказать, что их открытия были вдохновлены стремлением попасть в заветную столицу далай-лам, которое, к сожалению, так и не было осуществлено. Тибет особо близок российским буддистам — бурятам, калмыкам и тувинцам.
В конце XVII века монгольские и тибетские монахи принесли на окраины Российской империи буддийскую религию, а бурятские ученые Гомбожаб Цыбиков и Базар Барадин стали пионерами изучения в России этого отдаленного края.
В настоящее время Тибет приобрел для России еще и другое значение: отношение к Тибету стало своего рода проверкой политической воли российского руководства.
Китай является нашим соседом и стратегическим партнером, чем и обусловлено специфическое отношение правительства России к тибетскому вопросу, выражающееся, в частности, в многократных отказах МИД России предоставить въездную визу далай-ламе XIV.
Сама я по специальности китаист, и Китай для меня почти что родная страна. Однако подобная позиция правительства России вызывает недоумение и у меня: получается, что интересы стратегического партнерства с Китаем для правительства важнее самочувствия собственных граждан-буддистов, лишенных возможности встретиться с иерархом своей буддийской традиции. В конце концов, буддизм и на деле является, и официально признается одной из традиционных религий нашей многонациональной и многоконфессиональной страны. Думается, что проблема эта отнюдь не второстепенная, она весьма остра и актуальна.
Кроме того, китайский опыт разрешения тибетского вопроса весьма немаловажен для нашей страны, так как проблема ее единства стоит не менее остро, чем в Китае.
А потому хотелось бы, чтобы власти все-таки обратили на эти вопросы внимание.
Хочется надеяться и на другое: работы ученых, в том числе и эта лекция, смогут оказаться полезными в деле установления истинного добрососедства и партнерства между народами России и Китая.
