Мы продолжаем публикации, посвященные 9 Мая — святой дате в истории нашей страны. В этот раз автор рассказала об удивительной судьбе ветерана Кабанского района Цыбика Карповича Кузьмина. Рассказ написан живым языком, словно автор сам жил в то время и прошел с фронтовиком дороги войны.
Где, как не в широкой степи можно выплеснуть радостную песню души? Кто ее услышит, кроме птиц, сусликов и верного друга коня? Мчится всадник, разносится по степи незамысловатый мотив. Древней земле уже много веков знаком этот напев.
Небесные хищники, сопровождавшие его всю дорогу, возможно, мечтали о легкой добыче, поняв, что певец не ахти какой мастер пения. Но мужчине не до мечтаний птиц, у него свои, земные стремления, желания, ожидания. Его грудь распирает радость, он торопится к дальнему улусу Корсаково Кабанского района, где живет крепенькая молоденькая Танха. Сэбэк летел с доброй вестью, хотелось скорее сообщить Танхе, что наступит новый месяц и старейшины приедут к ее родителям свататься. При последней встрече Танха, стыдливо прижимаясь к нему, сказала, что родители, узнав, откуда ее ухажер и кто он, одобрительно кивали головой.
В этой степи между двумя бурятскими улусами издавна сложились родственные связи и узнать всю подноготную ухажера не составляло труда.
Людская молва опережает человека, поэтому родители уже знали, что хандалинский Сэбэк с детства трудолюбив, удал, смекалист, ловок. Он почти юнцом стал признанным стахановцем в аймаке при вязке снопов в страду.
Стахановцы были в те времена знаменитыми, уважаемыми людьми, почитались так же, как и Герои Труда. Неудивительно, что и Сэбэк в то время был известен в Кударинской степи.
Стахановское движение — массовое движение последователей А. Г. Стаханова в СССР. Это новаторы социалистического производства: рабочие, колхозники, инженерно-технические работники, многократно превышавшие установленные нормы производства.
Детская привязанность к лошадям определила судьбу Сэбэка. В конном деле равных ему не было на всю округу. Уж тут он знал все тонкости, мог с одного взгляда понять норов коня, болеет или здоров, всю его подноготную, вернее, подкопытную. Возможно, любовь к лошадям наполняла его настолько, что до недавнего времени молодой конюх и не помышлял о женитьбе, хотя уже промчалась юность. На многих девчат-одноулусниц Сэбэк заглядывался, некоторые из них были бы согласны стать его спутницей жизни, им нравилась простота его общения. Они проявляли интерес к удалому наезднику, не раз побеждавшему на конных скачках. Видимо, он ждал свою звезду, которая зажжет в его груди пламя любви.
Прошлой осенью, когда колхозы праздновали окончание уборочных работ, он снова победил на скачках. Наездник, гордо проезжая мимо радостной группы девчат, заметил молоденькую девушку, энергично махавшую победителю, она не сводила с него восхищенного взгляда. Спешившись возле девчат, стал отвечать на их восторженные приветствия, так и познакомился с Танхой.
В родной Хандале все звали его Сэбэк, а жители русских деревень, окружавших Хандалу, — Цыбик. У него было много русских друзей-приятелей. Полуграмотного Цыбика люди любили за удалость, безвредность, безотказность.
Ему, выросшему в небогатой семье пятым ребенком-отхончиком, учиться было некогда. Трудная жизнь рано подкосила здоровье родителей, отхончику выпала нелегкая доля ухаживать за больными родителями, да еще больная сестра осталась на его руках. Цыбик с детства познал тяжкий труд скотовода, кормил себя, больных родителей, сестру. Эти обстоятельства служили основной причиной долгой холостяцкой жизни арата.
Уходил Сэбэк на фронт в самом начале войны. 9 июля 1941 года уже был призван Кабанским райвоенкоматом. Оставлял недолюбленную молодую жену Танху. Как только узнали о начале войны, Сэбэк привез Танху домой, ввел в свою семью. Не до свадьбы было. Он знал, что Танха будет верно его ждать.
Знаток лошадей сразу попал на Западный фронт в артиллерийский батальон ездовым. Отнюдь не красавец, какими любят изображать героев войны, степняк из самой что ни на есть глубинки, с берегов Байкала, невысокий ростом, с кавалерийскими ногами, тем не менее только по личностным чертам характера Цыбик был замечен командиром батальона. Тот назначил его выполнять обязанности адъютанта, и не было поручений, перед которыми Цыбик спасовал бы. Также в простые, казалось бы, его обязанности входили задачи вовремя доставлять на передовую орудия, снаряды, пищу, патроны, боеприпасы.
Можно только догадываться, каким был ратный путь воина в начале войны. Он сполна выхлебал горечь отступлений, ему было жаль оставлять красивые, аккуратные дома, мызы, деревеньки, городки Прибалтики, где дислоцировался его артиллерийский батальон. Было больно за погибающих товарищей артиллеристов, которые еще вчера радовались, когда на своей Монголке, выделенной ему лично для таких нужд, он подвозил им горячее питание и солдатские 100 грамм для храбрости.
На снимке Кузьмин Цыбик Карпович. Фото: архив Кузьминых.
Ему до слез было жаль погибавших коней, которых кормил, ухаживал за ними, аккуратно запрягал в артиллерийскую упряжь, следил, чтобы она не терла им спины. Количество запряженных лошадей доходило до девяти, в зависимости от тяжести орудия, которое они подвозили на передовую.
Сам Цыбик был словно заговоренный. Шли кровопролитные тяжелые бои с большими потерями, но пули свистели мимо него, осколки пролетали не затронув. Как-то раз на передовой вблизи разорвался снаряд, поранив находившихся рядом солдат, один из них погиб от осколков, а Цыбик лишь получил легкую контузию. При очередной передислокации весь эшелон был разбомблен, уцелела единственная теплушка, в которой находился Цыбик со своими лошадьми.
Сам Цыбик, впитавший с молоком матери веру в высшие силы, считал, что его ограждали от бед кони, которых он почитал как воплощение великих божественных творений, наделенных силой и могуществом. На них Цыбик нередко вытаскивал раненых. Однажды на поле боя он встретил тяжело раненного земляка — хандалинца Комендана Номноева, которого передал санитарам. Такие удивительные встречи на фронте были нередки.
Когда выделили ему маленькую бойкую монгольскую лошадку, Цыбик не стал придумывать ей замысловатую кличку, просто стал окликать боевую подопечную Монголкой. Они крепко подружились. Монголка понимала Цыбика с полуслова, полувзгляда. Маленькая лошадка монгольской породы и невысокий крепкий Цыбик составляли единое целое, неподвластное никаким несчастьям. Они словно появились из глубин столетий, со времен Золотой орды, шли по фронтовым дорогам, защищая землю от нашествия коричневой чумы. Выполняемая ими миссия несла надежду: солдаты встречали их с радостью, принимая из рук Цыбика горячую пищу, сухой паек или боевые 100 грамм. Возможно, неуязвимость Цыбика вселяла в солдат веру, что и с ними ничего не случится.
Долго длилась их боевая дружба, насколько это было возможным на войне. Много дорог преодолели вместе. Только пришло время и они оказались мишенью немецкого снайпера. Выполнив очередное задание, возвращался Цыбик на место своей дислокации, Монголка, не спеша, бежала трусцой. И вдруг она, как будто споткнувшись на ходу, упала на передние колени. Цыбик только услышал, как пуля со свистом сбила его шапку. Он успел на лету подхватить шапку, сумел удержаться на Монголке, которая тут же вскочила и помчалась во весь опор. Ездовой слился со своей лошадью, даже укрылся от снайпера, перегнувшись за бок лошади. Он чувствовал во время бешеной скачки, что Монголка вздрагивает всем телом, но продолжает мчаться.
Оставив позади внушительное расстояние, перестав слышать свист пуль, Монголка замедлила свой бег и, тяжело дыша, остановилась. Только Цыбик спрыгнул с нее, она зашаталась и упала. Боец склонился к голове боевой подруги, та только посмотрела в глаза другу, словно убедилась, что он жив, и тяжело вздохнула. Из ее глаз текли слезы, лошадь прощалась со своим любимым хозяином. Горе охватило Цыбика, он даже пытался поднять спасительницу, понукал, уговаривал ее. Но когда она вздрогнула всем телом, ездовой оставил тщетные попытки. Он обнял еще теплую Монголку, уронил скупые мужские слезы, помолился за нее. Вознеся небесам молитвы за свое спасение, снял седло, уздечку и поплелся в часть.
Цыбик знал, что лошадь спасла его, почувствовав близкую смерть. Доказательством была шапка, простреленная насквозь. В душе он долго оплакивал смерть верной, преданной до конца Монголки. В его памяти мужественная лошадка осталась бессмертной.
Цыбик Кузьмин награжден тремя медалями «За отвагу».
Его внук Иннокентий Владимирович Кочетов, успешно окончив Красноярскую среднюю школу Кабанского района Республики Бурятия, поехал в Санкт-Петербург и поступил в Михайловскую военно-артиллерийскую академию в 2015 году. После окончания, став офицером, поступил на службу в г. Почеп Брянской области. Ныне участвует в спецоперации в Украине.
Автор: Зинаида Маласова
Продолжение читайте в следующей публикации.
