Материалы взяты на сайте МК в Бурятии
Ирония истории. Бэра №1 и Сороконожка
Неординарность давнего знакомого уже в том, что он Бэра №1. Расплодившиеся ныне по обе стороны Байкала «бэры» ведут начало от него (Бэра — переиначенное в молодежной среде бурятское имя Баир). В середине 60-х за Удой все было новым. Новое рождалось в гримасах истории. Во дворе у мальчика был неправильный прикус, он шепелявил, окликая нашего героя: «Бэ-ра». Улан-удэнцы именовали окрестности первых «хрущоб» Новой Заудой (в отличие от Старой или Нижней Зауды). Бэра родился и вырос на «Саянах» — в сердце владений Чан-кай-ши. Но о том сперва речи не шло. Так и ходили бы пацаны «новыми заудярами», кабы не русская бабка по кличке Сороконожка.
В хрущевскую эпоху ценные нацкадры рекрутировались в столицу республики. Вот почему в рядах «чанок» много ребят с восточно-бурятскими фамилиями и отчествами. Кадрам создавались жилищные условия. Так выше приречной деревянной Зауды в первых улан-удэнских «черемушках» поселились бурятские семьи. Когда пацаны собирались в беседке на Терешковой, то было черным-черно от брюнетов-хубушек. Выходя из подъезда, бабка Сороконожка логично ворчала: «У-у, опять собрались… чан-каН-шисты!». Тайваньского генералиссимуса старушка прикладывала неточно, зато политкорректно избегала «налима», «бурят штаны горят», слоганов, знакомых мне с детсада. Точно так же, гремя бутылками, бабка во дворе Дом Спец («Арбат»), где я рос, ругалась: «У-у, братские… хунбенбины!».
Бабка надвое не сказала. Оскорбительное прозвище из уст Сороконожки вдруг пришлось по вкусу в беседке-«пятаке». Андрон со товарищи стали «старшаками» новой группировки «Чан-кай-ши». А «пятак» получил второе название «тайвань»… Отсутствие пафоса в рассказе Бэры подсказывает, что это правда.
Улицы Улан-Удэ, 1980-е. Куда спешат милиция и скорая.
Еще одна гримаса этимологии. «Головары» — вульгарная версия «делаваров». Под этим фактом расписывается и Бэра. Он из «середняков» ЧКШ, выросший со «старшаками» в одном дворе. То, что его имя стало распространенным, говорит за себя. Году в 1973-м меня познакомил с ним Ликер, член LST-63 (об этой бригаде отдельно). Тогда же Бэра увидел на стене родной «хрущевки» (ее сейчас снесли) на задах «Саян» выше аптеки надпись «делавары». Это был вызов, брошенный в логове ЧКШ — Шанхае-2! Карательный рейд в район общежитий сельхозинститута подтвердил подозрения, что это дело рук прежних «головаров», рассеянных городскими командами в 1971-м. Разве что второй призыв в город сельских парней оказался начитаннее. «Делавары-головары» позаимствовали у «центровых» тягу к настенной агитации (знак Ch-K-Sh). Впитывание краски в свежую штукатурку подросткового сознания было мгновенным рикошетом вражды во «взрослом» мире.
История с географией
Как волки, «чанки» метили свою территорию. Но надписи на домах давно стерлись. Поэтому Бэра чертит на бумаге карту. Заодно поправляет меня: подразделения чаще назывались «шанхаями», а не по названию группировки. Вообще «шанхаями» в СССР обзывали деревни в городах, где жил ремесленный и рабочий люд, но за Удой с точностью до наоборот: район жилых новостроек, изначально ниже трамвайной линии. Пользуясь инфой Бэры, на фото от 15 июля не Пижон-ст. (но похож).
География ЧКШ в 70-х выглядела так.
Проспект Победы, 1975 год.
Площадь Советов. 1968 год.
Нулевой Шанхай, или Шанхай-0, это двор, прилегающий к Дому торговли с востока вплоть до проезжей дороги, ведущей к школе №20. Первый Шанхай: границы с юга — трамвайная линия, с севера — баня и суд (!). Здесь с незапамятных пор хоккейная коробка. Шанхай-1 упирался в детсад (детсад — демилитаризованная зона). Шанхай-2 начинался после детсада и доходил до бульвара Карла Маркса. Шанхай-3 это дворы в зоне школы №25 и милиции (!).
Далее улицы Павлова границы не простирались, там правили «павловские» в союзе с «брусками», жившими в брусовых бараках. В том же районе ниже возникла небольшая «Азия».
По мере разрастания Улан-Удэ в 80-х империя ЧКШ расширилась до 18-го квартала, где появились Четвертый и Пятый Шанхаи, но этот период в данной статье не рассматривается.
Прикид с оружием
«Шесть струн — тридцать нас — все кричат: Уги-няс!» (последнее троекратно).
Эффект речевки усиливался, если выкрик одиночки подхватывали хором. Обычно перед боем. Правда, Бэра затруднился со значением «Уги-няс!», выделяя «нет», но точно не «смерти нет», как это трактовали в 80-х. На первом этапе у «чанок» случались стычки с сопредельными «брусками», на противоположных рубежах за Шанхаем-0 через линию — с «Протокой», выше за телецентром — с «горьковскими», ниже — с Нижней Заудой. Этих пацанов из деревянных домов объединяла идеология «чав», от цыганского «чави» — дружок. Что также подтверждает мой информатор, вспоминая Васю Цыгана с Протоки с его присказкой: «А ну, чавэла…».
«Прикид» был встроен в систему «свой-чужой», ярче у «чав». Они ходили в тапочках и кепочках-бакланках с обрезанными козырьками, зимой в телогрейках и подвернутых валенках. Клеши были с широким поясом, прорезными передними карманами, невиданной ширины со скосом, украшались цепочкой, скос оторачивался молнией (перенято позже для джинсов). Франты щеголяли в белых шарфах (с черными телогрейками!), кожаных перчатках, железных фиксах. Субкультура «чав» близка к тюремной.
«Чанки» лишь в конце 60-х носили брезентовые штаны и кепки-восьмиклинки (как у таксистов), но позднее экипировка укладывалась в провинциальную моду: пиджак-битловка без воротника или двубортный пиджак со стоячим воротником. А также болоневые куртки и плащи. В 70-х эта мода сменилась поклонением джинсам. Характерно, что конфликт с «63-кими» случился у продвинутых «середняков» из-за американских джинсов, в ход пошел нож.
В целом в ЧКШ отрицали холодное оружие, полагаясь на кулаки и штакетины (дубасы), которыми в те годы щедро огораживали скверики. Знал лишь одну девчонку-чанку Ц., впрочем, похожую на парня, которая дралась не хуже собратьев по бригаде. После разборок с «хунхузами» (ул. Профсоюзная), продемонстрировавших силу не столько рук, сколько ног, нижним конечностям стали придавать большее значение. Многие носили солдатские ремни с бляхой, свинец запаивали в изнанку звезды, так делали и «чавы». Некоторые «чанки», уже из «младшаков», увлеклись самопальными мелкокалиберными пистолетами, но это было скорее исключение из правил. Правила все-таки существовали. Обидчики, признавая свою вину, выставляли «литр», никогда — деньги. Иначе жертв могло быть больше.
Менее всего это было эхо межнациональной розни, больше — социальной, между рабочими поселками и «беловоротничковыми» кварталами.
Не обходилось без драм. На Верхней Березовке, месте традиционных разборок разномастных группировок, убили одного, другой после драки с «элеваторскими» на всю жизнь остался инвалидом… В обоих случаях черепно-мозговые травмы.
Возвращаясь к «прикиду». Мода на кроличьи шапки со свободной завязкой опущенных ушей диктовалась не только климатом, но и удобством в драке. Самая крупная стычка на памяти старожилов случилась осенью 1973 года в Первом Шанхае, когда на пустыре с обеих сторон сошлось до 150 человек. Это была Куликовская битва старого и нового. Из-за бани №3 от реки поднялась Зауда Старая на бой с Новой в лице ЧКШ. От этой группировки в стычке принимали участие «середняки» и «младшаки», вооруженные штакетинами. Противник был оснащен солиднее: велосипедные цепи и обрезы. Прозвучали выстрелы. Милиция подъехала достаточно быстро (ехать недалеко), и потерпевших от огнестрельного оружия не было.
Кстати, эта массовая драка с применением обреза случилась примерно в том же месте, где и описанная в июльских номерах стрельба зимой 1970-го в ходе войны «чанок» и «проспектовских». В августе с.г. главный герой, тот самый стрелок Л., позвонил мне и поздравил с днем рождения. Это к тому, что автор очерка якобы не знал своих героев.
Раненые от огнестрела все-таки были. «Брусковский» Витек, случайно напоровшись возле школы №25 на стайку «чанкайшистов», недолго думая, извлек из-за телогрейки обрез и выстрелил в Бэру. Но ему повезло, ружье было заряжено пыжами, один угодил в лицо — отделался синяками.
Этот случай симптоматичен: житель Улан-Удэ, не собираясь с утра пораньше на войну, средь бела дня кладет за пазуху «прикида» обрез…
История с геометрией
Опять возвращаясь к «прикиду». Это популярное в молодежной среде словцо родилось тогда, в 70-х. Как и «забей». При этом его, ничтоже сумняшеся, сегодня изрекают в Сети лица женского пола. Не понимая, что «забить» можно лишь на мужской «трехчлен». Такая геометрия.
История винтажна по определению. Итак, словарик 70-х, актуальный и в новом веке — навскидку. Воровской сленг не берем. Зацените.
Лажа. Стремно. Облом. Кайфолом. Стебаться. Понты. Напряг. Не парься. Загружать. Забить. Отстой. Заторчать. Зависать. Торч. Ништяк. Бабки. Гасить. Дешевка. Попсово. Хиппово. Гонишь. Гнать пургу, волну. Оттянуться. Отпад. Чувак. Чувиха. Кадрить. Снять кадру. Махачкала (драка). Скачки (танцы). Догнаться (выпить еще). Синий. Клевый. Левый. Хвостопад. Тормоз. Торец. Упакованный. Фирмовый. Продвинутый. Прикид. Тачка. Кинуть. Кидок. Халява. Угарно. Гарь.
И так далее… При этом «крутой» и «развод» в 70-х в ходу не были, а «стремно», возможно, родилось в Улановке еще в 60-х. И пошло гулять по РФ.
Еще немного геометрии. Улановка 70-х существовала в параллельных мирах. С одной стороны, комсомол, БАМ, пятилетка, миру — мир, праздничные демонстрации с плакатами, с другой — драки на той же улице, где вчера прошла демонстрация. Ложь с трибун — правда за углом. Параллельные прямые, которые никак не пересекутся…
P.S. Статья была опубликована на сайте https://ulan.mk.ru в 2015 году.
Автор статьи: Член Союза писателей и Союза журналистов России Геннадий Башкуев.
