«И вспоминая молодость, тебя, Дондок,
На мир смотрю спокойно и счастливо…»
Убей, не помню, сколько лет назад я рыскал по Чите в надежде встретиться со старым знакомым. И, выходя из очередного кабинета, был буквально сражен: увидел на двери Дондока в инкрустированной рамке.
- Вы знаете его? – спросил я у хозяина кабинета.
Ответа не последовало. Но глаза собеседника излучали тепло… Чувствовалось, он хочет что-то сказать. И он сказал:
- Нет, не знаком. Совсем не знаком. На, как видите, фотографию сохранил, и она хорошо смотрится…
И вдруг расслабился:
- Я почему-то уверен, что тот, о ком мы говорим – настоящий мужик! Мужик- интеллигент, который не похож на обычных людей. Посмотрите на его осанку, на сильные пальцы рук, нежно держащие сигарету. А внимательнейший взгляд вашего друга многого стоит – буквально завораживает, наводит на размышления. Сердцем понимаю: не прост он! Поэтому и сохраняю фотографию незнакомца, а порой и (смеется) разговариваю с ним.
***
Я не прозаик, к счастью, не поэт,
Душа степная часто рифмой дышит…
И, наводя на строки строгий марафет,
Издалека, Дондок, твой голос слышу.
Мы не шушукались над кем-то втихаря,
Не воровали хлеб с казенного «раздатка»,
Не унижали слабых, как говорят, «зазря»,
Хотя жизнь была, поверь, не очень сладка.
Отряд наш, брат, сегодня поредел,
Деньга и Власть шушукаются вместе –
Идет бескомпромиссный передел
Истории родной, достоинства и чести…
***
Котенок был пушистый, как снежинка,
Игривый, как весенний ручеек…
Не Василек, а детская картинка,
Ко мне во сне явилась в закуток…
Меня всегда поражала доброта поэта в отношении к «меньшим братьям», которых он любил как-то по своему: трепетно и нежно…
Дондок никогда не проходил мимо «бесхозных» щенков и котят и другой «живой твари», умел находить с ними общий язык. Они же, завидев издалека своего друга и благодетеля, наперегонки мчались к нему, зная наперед, что дяденька не обидит, обязательно угостит.
… Как-то идем мы в Союз художников, торопимся: Дашинима Дугаров, прекрасный живописец, пригласил нас в мастерскую, чтобы показать свое новое полотно «Дочери Бурятии», а заодно и пообщаться.
Но эта встреча, к сожалению, не состоялась: у здания городской библиотеки, носящей сегодня имя друга Дондока Исая Калашникова, над нашими головами раздался жалобный писк… Остановились. Пригляделись. Ничего подозрительного не обнаружили. Но писк повторился откуда-то сверху. И только тогда мы увидели копошащегося в листве котенка: застрял бедняжка между ветками тополя, и как там оказался?..
Вот тут-то нам пришлось повозиться и попаниковать! Всю «операцию» по спасению «белого клубочка» Дондок взвалил на себя. Его команды я попытался выполнять, но сноровка была никудышной, и потому не мог взобраться на тополь – ветки не выдерживали нерасторопного, ломались. Выйдя из себя, Дондок рванул за угол здания, где находилась (и сейчас находится) пожарка. Буквально через две-три минуты он вернулся с незнакомцем, и малыш-котенок был спасен…
***
«Калымщики», почуяв запах «бабла», вкалывали без анекдотов и перекуров. Талантливые художники, большие мастера своего дела Степан Федорович Ханхаров и Лука Ефремович Гергесов доводили «до ума» образ вождя пролетариата…
А я, как самый молодой и неопытный, держался «на подхвате»: подмалевывал недоработанные места, осторожно передвигаясь с кистями и банками красок по шаткому настилу под самым потолком «Летнего театра» в Горсаду. Было это крайне неудобно и рискованно: пятиметровая высота «задника» чуточку раздражала…
Но договоренность с Дондоком о встрече в Риге, где вышла книга его стихов в переводе Иманта Зиедониса, заставляла поторапливаться. К тому же мне очень хотелось увидеть Прибалтику, где после взятия Берлина заканчивалась боевая история моего отца в батальоне «Смерша»…
… И вот наконец-то огромный лайнер приземлился в прекрасной Риге. На квартире поэта Иманта Зиедониса ждал меня Дондок. Хозяина дома не было: на время нашего «нашествия» он переехал к отцу – человеку гостеприимному и порядочному, в чем впоследствии мы не раз убеждались.
Первые два-три дня, не отрываясь ни на шаг, мы следовали за Имантом, знакомясь с городом. Дело в том, что до моего приезда Дондок находился в Дубултах на творческих дачах писателей.
В столице Латвии нас поражало буквально все: и люди казались не от мира сего, и архитектура зданий буквально «придавливала» своей красотой… И, конечно же, в то время надо было забыть о боевой истории моего отца: никто не желал слушать об этом…
Ознакомившись с Ригой, через Юрмалу мы прибыли в Дубулты. Дондока уже ждали его друзья-товарищи: Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский… Через пару дней из Америки прилетел и наш сосед Евгений Евтушенко.
Что происходило в последующие дни – плохо помнится. А говорить много о таких людях… Словом, не тот уровень. Могу лишь сказать только одно: Дондок Улзытуев пользовался большим уважением у своих собратьев по перу…
Все кузнецы по-своему велики:
Кто лошадь подкует, кто изготовит нож.
Дацан. Плывут божественные лики…
Как ты, Дондок, ни них похож!..
Батор Тумунов, книгоиздатель
5 декабря будет 80-летний юбилей поэта Дондока Улзытуева.
Справка:
Родился поэт в улусе Шибертуй Бичурского района. В средней школе он посещал кружок любителей родного языка «Ошон», открытый учительницей бурятского языка и литературы Цырегмой Намдаковной Намдаковой. Улзытуев с глубокой благодарностью вспоминал свою учительницу, которая сумела привить ему любовь к родному языку и раскрыла дорогу творчества.
Первая публикация стихов Улзытуева состоялась в 1953 году, когда он учился в 8-м классе. Газета «Бурят-Монголой γнэн» опубликовала его стихотворение «Голубка». На русском языке стихи появились впервые в год окончания школы в газете «Бурят-Монгольский комсомолец» в переводе В. Мартынова.
После окончания средней школы в 1956 году Улзытуев работал в Бурятском книжном издательстве. Первая книга стихов «Три тайны пера» вышла в 1957 году в Улан-Удэ. С 1962 года Дондок Улзытуев — член Союза писателей. В 1963 году окончил Литературный институт им. А. М. Горького. Работал в издательстве журнала«Байкал».
Стихи и поэмы Дондока Улзытуева были переведены на русский язык и изданы вМосквев ряде сборников. Поэтический перевод нескольких из них выполнилЕвгений Евтушенко.
Стихи Улзытуева печатались в журналах «Байкал»,«Юность»,«Цот»,«Дальний Восток»,«Смена»,«Огонёк»,«Знамя»,«Дружба народов»,«Сибирские огни». Переведены на латышский, эстонский, финский, татарский, белорусский, казахский, калмыцкий, монгольский, венгерский и другие языки.
Дондок Улзытуев известен и как поэт-песенник — в начале творческого пути сочинял не только стихи, но и мелодии к ним. Среди них, ставшая народной, песня «Дуулыш, инагни» («Пой, милая»). Вместе с композиторами Бурятии поэтом написан ряд известных в республике песен, которые продолжают исполняться на эстраде: «Гунсэма», «Лирическая песня», «Осенняя песня».
Поэт умер молодым в 1972 году.
Стихи поэта
Я мечтаю, что озеро Эйр -
мертвое сердце Австралии, -
как Байкал, наполнится влагой
и волнами загремит.
Я мечтаю, что жизнь обретут
песни африканские страждущие,
что хлынут дожди
в немые трещины пирамид.
Я мечтаю, чтоб люди
и деревья друг друга поняли,
объединенные дружбой
огромною, как земля;
чтобы клен миссурийский,
желтый сандал Японии,
наш кедр
и лианы над Гангом -
были одна семья!
Плод перезревший Европы,
изрезанный,
в шрамах и плесени,
я не хочу, чтоб ты снова
голод узнал и бои.
Пусть и тебя коснутся
мысли мои и песни,
пусть и тебя охватит
нежность моей любви.
***
Есть обычай такой —
обживая жилище свое,
скотовод зажигает
у входа в жилище ее,
и, пока он сидит,
с гостями беседуя,
ая ганга курится
дымом бессмертия.
Дым горек до слез,
дым и сладок до слез…
Посмотрите —
я вам
ая гангу принес.
По страницам
рассыпал я эту траву.
В этом запахе —
то, чем дышу и живу…
Если хочешь, мой друг,
привезу я с собой
много-много
пахучей травы голубой…
