10 лет назад в России был принят закон об особых экономических зонах. Тема для Бурятии близкая и болезненная – ОЭЗ туристско-рекреационного типа «Байкальская гавань» буквально стучится в дома каждого. Что такое зона, для чего она нужна и что дает Бурятии, «Newbur.ru» обсудил с министром экономики Татьяной Думновой.
– 10-летие – отличный повод вспомнить, как все начиналось, как удалось провести проект и чего это стоило…
– Начнем с предыстории. Все дело в том, что в РФ принят единственный в своем роде федеральный закон регионального значения – об охране озера Байкал. И им устанавливаются определенные ограничения для развития прибрежной территории части Байкала. До создания ТРЗ мы решали вопрос о снятии ограничений, снятии так называемого байкальского фактора. На территории центральной экологической зоны нельзя заниматься сельским хозяйством, вырубать деревья и так далее. Но люди, которые проживают в прибрежной зоне в Иркутской области и Республике Бурятия, – свыше 100 тыс. человек – чем должны заниматься, если ничего нельзя делать? К тому же остро стоял вопрос, а каким образом возмещать компенсацию? По нашим подсчетам, она ежегодно составляет порядка 12% ВРП, то есть Бурятия теряет ежегодно от 12 до 15 млрд рублей. Понятно, что бюджет не имеет права выплачивать частным предприятиям какие-либо компенсации. И поэтому одним из шагов для сокращения издержек байкальского фактора являлась диверсификация экономики. Мы из нашего минуса решили сделать плюс.
В 2007 году было принято, я считаю, очень правильное и продуманное решение со стороны РФ – открытие туристско-рекреационной зоны на берегу озера Байкал. Очень многие сомневались – зачем в Сибири развивать туризм, когда здесь всего лишь три месяца – лето, а остальное – зима. Очень много было скептиков, которые говорили «да не может быть туризм отраслью экономики».
Но мы убедились в своей правоте, когда рассекретили материалы по развитию и размещению производительных сил в Бурятии. Турка на этой карте еще в далекие 40-е годы была обозначена как рекреационная зона. И я удивилась, насколько правильно думали мы и совпали мнениями в том, что это территория, которая должна оздоравливать людей.
– Я помню, что тогда и Леонид Васильевич (Потапов, первый президент Бурятии.- Ред.) особо не поддерживал идею…
– Мне говорили зачем? Какой туризм – ничего не будет развиваться! Потому что нет инфраструктуры – кто к нам поедет? Если помните, ничего не было: ни дорог, ни связи, ни света. Поэтому в 2005 году было принято решение передать министерству экономики туризм – решить вопрос инфраструктуры: наладить все связи, чтобы действительно сюда поехали, что здесь есть что показать. Мы два года отрабатывали с Иркутской областью, наша задача состояла в следующем – одна территория усиливает другую, и надо планомерно делиться инвестициями, турпотоками, надо договориться, понять общую инфраструктуру.
При подготовке к ОЭЗ была проведена большая работа с рядом экспертов, в том числе с иностранными компаниями. В частности, первая, канадская компания перевернула представление о том, что туризм на Байкале – это только летний отдых, что Байкал – это Черное море. Они так и сказали, что Сибирь – это зима. И этот минус нужно превратить в плюс – все перенасыщены черноморским побережьем, а здесь – самобытная культура, уникальный зимний отдых. Канадцы внимательно выбрали местность для размещения горнолыжного курорта. Вот сейчас спрашивают, почему не Курумкан, Баргузин, Выдрино или Мамай. Но они провели измерения и сказали, что гора Бычья даже лучше, чем Куршевель, – то есть это туризм мирового масштаба. К тому же недалеко вся инфраструктура – дорога, железная дорога, Байкал и город близко.
На самом деле, чтобы любой проект имел успех, нужны амбициозные планы: цели подтягивают средства и решаются какие-то задачи. Проект «Байкальская гавань» комплексный и системный. Мы рассчитывали, что туристы должны быть с разным кошельком, разного возраста, иностранные и российские. Естественно, чтобы был всесезонный туризм. Мы связывали надежды с нашим праздником Сагалгаан, и сейчас об этом говорим – приезжайте на Байкал, потому что летом Байкал очищает водой, а зимой проводится обряд дугжууба. Появился наш сказочный герой Саган Убэгэн – это еще одна возможность «раскрутить» зимний отдых – к нам приезжают деды морозы разных сортов и возрастов. И это нужно для жителей республики. Дело в том, что зимний вид еще не развит и мы рассчитываем дальше его «раскручивать», чтобы привлечь любителей рыбалки, охоты, зимних приключений. И все это мы прописали в заявке, и, естественно, необходимо, чтобы каждый сезон обыгрывался и связывался с маршрутами.
– Что подразумевается под развитием инфраструктурных проектов?
– Зона – это не закрытая территория, а ядро к развитию туризма, все ниточки по хорошей инфраструктуре должны привести к хорошим туристическим продуктам. Нам важно, чтобы развивался не только Прибайкальский район, но и другие районы республики – почему сегодня и появляются новые маршруты, потому что на Байкале неделя-две – это достаточно долго. Сейчас «раскручивают» Курумканский район как «Ожерелье Янжимы», Баргузинский – Баргуджин Токум, Тарбагатайский – как семейский район. Монголы предлагают поставить памятник Алан-Гоа, праматери Чингисхана. Религиозный туризм сейчас колоссальный приток дает, потому что все хотят побывать на философских слушаниях, поклониться Хамбо ламе Итигэлову. Сегодня мы готовим реестр, где и какие дацаны есть, какие восстанавливаются. Культурный туризм – есть очень много исторических мест: буквально в сентябре сходятся три события – 250 лет семейским, 200 лет музею Обручева в Кяхте, 200 – Новоселенгинску. Посмотрите, пошли туристические потоки.
Но их нужно обустраивать, нужно развивать и сеть гидов, и мест размещения, и питания и так далее. И вот получалось, что вся эта заявка практически была концепцией развития туристического бизнеса в Бурятии. Понятно, что на тот момент внешней инфраструктуры не было, и ее тоже придумывали. Когда мы представили заявку со всех сторон, тогда и родилась инфраструктура, потому что мы говорили: «а мы не можем доехать». Вот так и появилась дорога Улан-Удэ – Новый Уоян. А сейчас, когда строится вторая ветка БАМа, эта дорога становится стратегической – она увязывает две магистрали. И дает жизнь, развитие трем нашим районам – Прибайкальскому, Баргузинскому, Курумканскому. Кроме автомобильной дороги, у нас были проблемы с электричеством. И на горнолыжный комплекс мы завели линию ЛЭП, которая сегодня дает бесперебойное питание опять же для всех районов побережья. Аэропортный комплекс – тоже прекрасно. Помните – что было, а сейчас выделены деньги, и это деньги, связанные с ОЭЗ. У нас стоит в планах аэропорт Горячинск, плюс мы сейчас рассматриваем вопрос по строительству причалов. И, конечно, связь – все компании зашли на побережье.
И вот сейчас мы видим, что зона начала выполнять свою функцию: охранять природу. А как мы охраняем природу – было подсчитано, что нагрузка, которую может выдержать Байкал, – это 2 млн человек в год. А как их отследить? За счет мест размещения.
Вот говорят, Байкал – всемирное наследие ЮНЕСКО. Но кто и когда помогал охранять Байкал, выделял средства? Только Бурятия. Но это не значит, что мы должны сидеть и охранять себе в ущерб, мы должны достойно жить. Закон охраняет, но не запрещает – к этому пониманию мы сегодня пришли. И это есть победа Республики Бурятия.
– Но все-таки, что со сроками? Что на самом деле происходит в «Байкальской гавани»?
– Вспомните, выиграли 7 регионов, но сегодня активная работа ведется только в Бурятии. Потому что мы первые из субъектов эмпирическим путем, своими наработками шли к изменению законодательства. Закон об охране озера Байкал – и ничего не сказано, как можно его обойти. Это и хорошо, потому что можно было все застроить. Но понимания, как жить на Байкале, не было.
Второе – нет системы руководства зонами: сначала было государственное агентство, потом ЗАО. К тому же в течение 8 лет постоянно меняются руководители, и у каждого свое видение. А дальше межбюджетные отношения – земля: муниципальная, республиканская, федеральная. С этим тоже надо разобраться и договориться. И межведомственные отношения затягивают любую мелочь, отражаясь на сроках строительства.
Следующее – вопрос с подрядчиками. Уже было много разбирательств в судах, менялись подрядчики. Наши резиденты уже третий раз меняют свои планы, а наблюдательный совет находится в Москве. И наш инвестор тратит деньги, чтобы лететь в Москву и защитить свой проект. Сейчас мы пришли к соглашению, что совет должен находиться в Бурятии, тогда мы сможем в оперативном режиме решать какие-то вопросы. А сейчас Вячеславу Владимировичу (Наговицыну. – Ред.) приходится ездить в Москву решать какие-то вопросы. Это очень закрытые процессы, мы не можем рассказывать, как тяжело было попасть к тому или иному человеку, но это есть. И от этого тоже сдвигаются сроки. С другой стороны, почему Иркутск не получил такого развития – потому что не было команды, которая могла бы все тащить.
– Но этим летом вдруг возник вопрос об эффективности зон и о передаче их в регионы. Бурятия, несмотря на активность, также была признана неэффективной.
– Мы вложили 4 млрд средств и вдруг неэффективны, как? Как мы должны закончить и на что содержать? И приезд министра Улюкаева с этим был связан, и сейчас на уровне РФ эти вопросы будут подниматься. Вопрос получит решение, потому что мы, Республика Бурятия, уже свыше 2,5 млрд вложили своих денег, это больше, чем было запланировано. Например, большой многофункциональный центр для Турки.
Об эффективности тогда надо говорить государственной – вкладывать деньги, чтобы территория развивалась. Вот мы сегодня нашли точку развития и резко откажемся – какая же это эффективность? Мы просим сейчас – вы даете нам возможность вкладывать деньги, управлять зоной и работать с инвесторами. Например, мы должны иметь возможность выгнать резидента, если он срывает сроки. У нас уже есть печальный опыт – семь лет сидит резидент на Бычьей, обещает вот-вот начать, но ничего не делает. И выгнать мы его не можем – потому что у республики нет на это прав, и мы просим Федерацию через суды или как-то иначе повлиять на него.
Если же все-таки объекты зоны передадут на уровень субъекта – то как, на что мы будем содержать? Возникают вопросы – как будут содержаться эти здания в ситуации заморозки? Кто будет нести ответственность? Я думаю, что разум все-таки восторжествует. Отношение к зоне должно быть особое.
Сегодня понятно, что зона работает и туризм тянет за собой другие отрасли, например, сельское хозяйство – гостей кормить надо, строительство – нужны новые места размещения. Меняется и менталитет, посмотрите на Турку: какая она стала красивая. Вдоль всего побережья сегодня идут изменения, зона работает, и это главный показатель нашей эффективности.
