В Улан-Удэ вышла в свет книга «Давуудай. Мои небеса» Татьяны Лыгденовой, представителя большого рода Лыгденовых. Учитывая, что среди родных писательницы оказалось много представителей творческой профессии, воспоминания получились поразительно точными и живописными.
С большой любовью рассказывает автор о Мондах и Орлике 60—70-х годов, деревенском детстве, родителях и деталях далекой жизни, которой жила когда-то страна. «Новая Бурятия» ранее (с разрешения автора) представляла вниманию читателей два рассказа. Сегодня мы публикуем еще два. К слову, найти ранее опубликованные два рассказа можно по этой ссылке.
Монды – центр притяжения
В 60—70-е годы жизнь в селе Монды кипела и бурлила. Природные красоты Монды просто описанию не подлежат. Это надо иметь такой богатый литературный язык, чтобы читатель мог оценить всю красоту местности.
Село располагается на двух берегах реки Иркут. На правом берегу находился поселок геологов, где жили семьи геологов, приехавших с запада, и это была настоящая интеллигенция. Там же, через дорогу, располагалась большая территория СMT (Советско-Монгольская торговля), большие гаражи для скотовозов и гостиница для шоферов. Из Монголии возили крупный рогатый скот и овец.
Большие скотовозы приезжали из Култука, водители ночевали в Мондах. Утром рано выезжали в Монголию и в тот же день со скотом возвращались обратно до Култука. Рядом стояло большое белое здание столовой, где готовили очень вкусные блюда. Зайдешь туда – все блестит и сверкает, повара в белых халатах и шапочках. Мы частенько заходили в столовую покушать. Ах, какие были борщи, котлеты, пирожки, компоты...
Школа, поликлиника, почта, магазины и все другие учреждения, какие должны быть в селе.
На левом берегу располагалось здание таможни, граница с Монголией находилась на расстоянии двух километров. Далее застава, занимавшая также большую территорию с казармами и административными зданиями. По дороге в Монголию, когда заворачиваешь налево, на горе располагается территория Солнечной обсерватории. Там работали видные ученые из крупных городов и республик СССР, и это была элита.
Однажды в летние студенческие каникулы я решила подзаработать и устроилась помощником повара: принести, унести, помыть, почистить... Познакомилась с молодыми учеными, они мне показывали солнечные телескопы и рассказывали про исследования Солнца. Было интересно слушать их рассказы о Солнце, его описание, структуру, образование и эволюцию планеты. Проработав две недели, я ушла, устав от нравоучений поварихи тети Долгор.
Еще был небольшой аэропорт, где садились «кукурузники» и вертолеты. И, наконец, отделение совхоза.
Вы думаете, к чему все эти перечисления? Да к тому, что на самом деле тогда была очень интересная и веселая жизнь людей, населяющих Монды. Все они встречались в праздничные и обыденные дни на улице, в магазине, столовой, в клубе. Общались, влюблялись, женились. Жизнь кружилась и повторялась. Кого только не было в Мондах! Солдаты и офицеры с заставы, геологи, учителя и врачи. Таможенники и пилоты, ученые с Солнечной обсерватории, колхозники и шофера. Приехавшие молоденькие учительницы и врачи выходили замуж. Солдаты, женившись, оставались. Осенью с гор спускались мужчины, которые работали на золотых приисках, и тут как тут появлялись девушки из Иркутска, Култука, Слюдянки.
Папу направили работать в Мондинскую восьмилетнюю школу, и наша семья переехала из Орлика в Монды. Я пошла в 7-й класс. Когда классная руководительница привела меня знакомиться с одноклассниками, один мальчик сказал: «Пусть она сядет со мной».
Это был Саша Чиненов, сын начальника заставы, полноватый, веселый и без комплексов мальчик. Мы с ним сидели вначале очень дружно, он мне приносил из дома вкусные конфеты. Но однажды мы сильно повздорили, и я пересела за другую парту.
Мой папа вел у нас урок истории, и этот Саша обратился к папе: «Дондок Дашеевич, а что это Лыгденова пересела от меня? Вы, как учитель и ее папа, скажите, чтобы она заняла свое прежнее место около меня».
Вот что значит сын военного! Папа был удивлен, но внял его просьбе и сказал: «Лыгденова, пересаживайся».
Социальный статус одноклассников был разный: дети колхозников, рабочих, геологов, военных, врачей, учителей... Но мы были очень дружны, никто ни перед кем не кичился своими родителями.
Со мной также учился Сережа Худяков, голубоглазый блондин, настоящий сказочный принц. Отличник, интеллектуал, его родители были геологами. Мама Ирма Юльевна была еще и талантливым художником с очень интересной жизненной историей. Она родилась в Чикаго (СШA) в семье профессора философии Юлиуса Теодора Геккера. Если бы девочке предсказали, что она поедет в Россию, поступит в художественный институт, a перед получением диплома будет арестована, пройдет через унизительные процедуры допроса, ГУЛАГ, там полюбит, родит троих детей и проживет с мужем счастливо до самой старости, то она, наверное, грохнулась бы в обморок. Но вышло именно так.
Ирма провела детство в Германии и Швейцарии. Вместе с отцом и сестрами приехала в послереволюционную Москву, где и пошла в первый класс начальной школы. Поначалу все было хорошо. Приехавшим дали квартиру недалеко от центра, пять дочерей профессора учились в школе, осваивали русский язык.
Отец решил, что гражданство у них будет советское. Со временем старшие дочери Алиса и Марселла поступили в институт иностранных языков, Ирма — в институт изобразительных искусств, Оля и Вера посещали консерваторию. Сестры дружили с ребятами, среди которых были будущие художники и музыканты с мировыми именами.
Между тем на подходе был 1937-й. Арестовали родителей. Институт остался неоконченным. На 5-м курсе ее, как дочь «врага народа», исключили и по статье 58 лишили свободы на 5 лет. Про ее биографию можно прочитать в «Википедии».
Вот такой человек-легенда Ирма Юльевна жила у нас в Мондах, а я училась с ее младшим сыном. Она приходила к нам в гости. Ирма Юльевна была настоящей аристократкой, по воле судьбы прошедшая все ужасы ада. Беседовала с моими родителями, пили чай. Родителям она подарила четыре картины, одна из них у меня дома. Меня больше всего удивляло в Ирме Юльевне то, что при входе в дом снимала обувь, что не принято было делать в деревнях.
Она, работая геологом, в свободное время ставила в школе спектакли. Сама же с девочками шила костюмы. Была и режиссером, и художником. А потом в клубе все сельчане смотрели сказку «Снежная королева».
Артистами были все школьники. Роль Кая играл Сережа Худяков, разбойницу отлично сыграла девочка Клава. Получился великолепный спектакль, шикарные костюмы, талантливые артисты дети!
И больше я не встречалась ни с Сережей, ни с Сашей. Наша семья переехала.
И недавно прочитала статью, посвященную 70-летию старшего брата Сережи – Юлия Сергеевича, который стал археологом. Из «Википедии» про него узнала: «Российский историк и археолог, доктор исторических наук (1987), профессор. Специалист в области археологии, этнокультурной истории, исторического оружиеведения кочевых народов Евразии. Почетный академик Национальной академии наук Кыргызстана, почетный профессор Кыргызского национального университета имени Жусупа Баласагына, кавалер ордена «Манас» III степени (2016) и ордена «Данекер» (2002) Кыргызской Республики».
Там были воспоминания его дочери о бабушке, семье и Сереже, который, видимо, молодым ушел из жизни.
В конце 80-x была выставка работ Ирмы Юльевны в Музее имени Сампилова. Мы с сестрой увидели знакомые мондинские лица: вот старик с трубкой, улыбающаяся бабушка, дети, мальчики и девочки. Портрет моей двоюродной сестры Сырэн-Ханды назывался «Саянская мадонна». В то время Ирма Юльевна жила на Байкале. Мы с сестрой поговорили с ней, вспоминали Монды, знакомых, она уже была старенькая.
Невестка
Отслужив в армии, дядя приехал с женой-украинкой и маленьким месячным сыном. Звали жену Лена. Они стали жить с дедушкой и бабушкой, которые не говорили и не понимали русскую речь. Дядя уходил на работу, а оставшиеся дома родственники не понимали друг друга. Мне было велено приходить каждый день к ним и быть их переводчиком. Лена в основном нянчилась с сыном, а старики занимались домашними делами.
Я приходила после школы и садилась с ними обедать. Вот тогда и начинали все общаться друг с другом. Лена мне рассказывала про киностудию Довженко. Почему-то я думаю, что она там работала. Мне было семь или восемь лет, поэтому точно не помню, кем она там работала, но не актрисой. Она рассказывала, что делали венки – головное украшение с лентами для украинских костюмов.
Через какое-то время они расстались и она уехала к себе домой. Понятно, как тяжело ей было жить так далеко от дома. Из Киева попасть в маленькое горное село Орлик Бурят-Монгольской ACCP!
Дядя Алик был очень интересным и красивым мужчиной. Видимо, поэтому Лена не устояла перед ним и, не задумываясь, приехала в такую даль. Им тогда, наверное, было где-то по 23—24 года.
Мне все время хотелось узнать, как сложилась жизнь Лены и кем вырос ее сын. Когда начались столкновения с Украиной, переживала и думала, как бы найти ее, но как-то не получилось. Я не помню ни фамилию, ни место, где она могла бы жить. Лене, наверное, за 80 лет, а сыну где-то под 60.
Автор: Татьяна Лыгденова
