Продолжение (начало)
Век живи – век учись
Семейная обстановка и финансовые возможности решили ситуацию в пользу моего обучения. Так как моя «гринка» (грин кард – вид на жительство. – Ред.) и SSN (страховое свидетельство) не пришли по сию пору, то начала я ходить по заведениям и искать работу. Как-то же живут многочисленные орды нелегалов. Решила пойти по пути наших российских мигрантов. Посуда и пол. На Брайтоне ситуация такова: в этой нише как только что-то появляется, то сразу заполняется из желающих по принципу землячества, знакомый знакомого и так далее. Такая вроде бы реальная мечта стать посудомойкой стала мне казаться несбыточной после нескольких отказов. Впрочем, у некоего Натана – владельца пивного кафе – меня любезно записали в очередь страждущих мыть кружки, чистить овощи и морепродукты за 60 гринов в день без отдыха и в солнцепек. Очередь в тетрадке была длинной.
Все решают связи
Так же не получилось стать помощником официанта в ресторане у турков-месхетинцев. Меня вообще умиляет их система помощников. В каждой профессии есть полчища «подносящих снаряды». В медицине им имя легион, но и помощники преподавателя, помощники повара чего стоят. Так вот, официанты между прочим тоже люди, а не «какой-нибудь предмет на голом блюде», как поет Вилли Токарев, им тоже нужны ассистенты. Например, не барское это дело грязную посуду убирать за клиентом – это дело busser. Глянув на мою комплекцию, менеджер решил, что я подхожу для того, чтобы таскать тяжелые снаряды, тьфу… подносы, я на радостях даже сгоняла и купила белый верх, черный низ и туфли, но вечером мне отказали. В затылок мне дышат соотечественницы, более молодые и блондинистые.
Все дело решила встреча с некоей Татьяной по протекции Софы. Татьяна – еврейка из Прибалтики, рожденная в СССР, владеет агентством на Брайтоне по трудоустройству. Ничего вычурного, ее контингент няньки, сиделки, уборщицы, посудомойки и полотерки. Она мне раскрыла глаза на многое, и я рассталась с некими иллюзиями. Родоплеменные отношения никто не отменял. Свой тянет своего, именно этим и отличается славный еврейский народ. Да и публика, которая заказывает себе персонал, имеет свои капризы. Многие не хотят тех, кто только что приехал в страну, многие не хотят выходцев из мусульманских республик. Если в няньки, то мамы предусмотрительно желают возрастных женщин. В результате беседы я поняла, что мало куда вообще годна. Мой флагшток упал до критически низкой точки, и тут Татьяна выдала «козырь», что, несмотря на то, что лицом я не вышла для работы в Бруклине, есть у нее для меня работа: работница в дом к «нашим». Всего-то два этажа, три ребенка и собака. Из этих трех – два грудных близнеца и старший, который все еще под стол ходит пешком. И самое главное – надо проживать со всем этим веселым семейством всю неделю. Я представила, что, пока я ухаживаю за одним дитём, два других расползаются, а собака гадит на втором этаже. А выход этой «могучей кучки» на прогулку можно сравнить со стихийным бедствием. При этом зарплата всего $500 в неделю. И я сказала: «Огромное спасибо, я подумаю!» и ретировалась от Татьяны, которая пробуравила на моем биополе не одну дырку своими глазами после моего вежливого отказа. Плавали – знаем! Видала я это объявление и в «Русской рекламе» и в «Русском Нью-Йорке» с того момента, как приехала. Даже крайне нуждающиеся не пойдут на такие условия за такие деньги. Дети – это большая ответственность, потом по судам затаскают, ежели что.
Проанализировав ситуацию, решила пойти по пути других соотечественников – ухаживать за стариками, пока не получу образование. А параллельно стала искать своих земляков, не только же евреи должны поддерживать свой народ. Спасибо социальным сетям! Нашла. Помогла мне землячка Арюна. Не стала я искать других мест и доверилась ее выбору. Теперь я бесплатно обучаюсь в американской компании Partners in Care.
Вновь студентка
Компания находится на Бродвее. Большой офис. 10 этаж. Много кабинетов, преподавателей. Они специализируются на уходе за больными и пожилыми, как ни странно, не хватает русскоязычных специалистов. Мой куратор – Лариса. По окончании должна буду получить сертификат не министерства образования, а здравоохранения – именно потому наш сертификат очень ценен на рынке труда, так она мне пояснила.
Желающих попасть сюда много, потому и требования жесткие к дресс-коду. Форму она рекомендовала белую, потому что к оттенку допустимого нави-блу могут придраться. Обувь должна быть только белой и с закрытыми пятками и пальцами. Отсутствие длинных ногтей и пирсинга. Я со всем согласилась и заполнила документы. Затем прошла тест на английском. То что не поняла, то оставила пустым, а остальное читала и додумывала. Что-то про колибри, что-то про кобру, какую-то квитанцию. Как ни странно, но куратор меня похвалила. Кстати, забегая вперед, обучение – на английском языке.
А теперь про абсурд. Набирают всех желающих, но …пожарных тут сильно уважают, потому, если кабинет предназначен для 40 учеников, то никто не будет сидеть сбоку или в проходе или у двери. 40 стульев заняты? Спасибо! Остальные все свободны! И двери закрываются. Я по сию пору думаю, почему бы не закрыть только 40 вакансий и более никого не записывать и не приглашать? Потому в 5 утра здесь начинается старт на место. Лично я встала в 2.30 ночи и поехала с Бруклина на Манхэттен. В районе 4.40 я была на месте и думала, что буду первой, но не угадала. Там уже стоял в белой форме еще один претендент. Он мне любезно пояснил, что еще никого нет на 10 этаже. Позднее узнала, что зовут соперника Майкл Гэмбл. Запомнила по ассоциации с Проктер&Гэмбл. Затем подошли две другие претендентки, девушки из Таджикистана. Они-то и были из моей «русской группы».
Расовые проблемы
«Русская группа» включает в себя семь человек: две девушки из Таджикистана, две узбечки, одна из Беларуси, одна настоящая русская и я. Из этой группы только двое владеют инглишем: таджичка Парвина и русская Валентина уже имеют гражданство и владеют языком более-менее. Остальные приехали не так давно, например, я и Ирина из Беларуси только месяц назад. А одна молодая узбечка вообще печаль куратора. Она не понимает как инглиш, так и русский. Тяжело ей будет три недели с 8.30 до 16.30 с выходными на субботу и воскресенье. Это я по себе сужу.
Преподают нам темнокожие дамы. Наверное, интересно, потому как по аудитории пробегают смешки, лишь в нашем углу глухо, как в танке. Мы все заняты тем, чтобы окружающие не поняли, что мы коллективно изображаем человека разумного. С таким же успехом нам могли читать албанский профессор или доцент на суахили. Мы рассматриваем картинки и изредка делимся соображениями между собой. На перерыве куратор провела лекцию, что нам нужно будет отмечать на тесте в конце учебного дня. Но маскируемся мы плохо, наши две «гражданки» услышали, что в аудитории над нами потешаются. Им забавно, что отмели желающих из «коренных», а набрали «декорации». Хорошо еще, что они не знают, что и стартовые зарплаты у нас разные. У них будет за час 8.25, а нам за знание русского языка будут доплачивать и получится порядка 10 с центами.
С местными у нас не складывается. Похоже на расовые противоречия. Кстати, из 40 обучающихся только мы семеро + еще 5 человек (из которых двое носят фамилии типа Гонзалес) не имеют предков, которые имели опыт по сбору бананов. Так понимаю, что эта ниша плотно занимается негроидной расой.
Тест в конце дня прошла нормально. Набрала 85 баллов из 100. Ничего трудного, главное – думать логично, тем паче, что дают нам тест на русском языке. Публика потешается и пытается узнать, на какой балл мы сдаем. Одна только молодая узбечка с труднопроизносимым именем Зиёда (а уж помощники нашего препода Кэррол Джонсон как только ее ни называют) сдала тест на 55. Это мало. Если она будет продолжать не понимать в таком же темпе, то ее отсюда попросят.
Я сдала финальный экзамен!
Если сравнивать нашу профессию HHА (Home Health Aide) c профессией российской санитарки, то назвать нас низкоквалифицированными специалистами теперь у меня не повернется язык. Ежедневно с 8.30 и до 16.30 в нас вкачивали знания. По итогам дня мы сдавали тесты. Мы должны знать все системы жизнедеятельности человека, уметь менять катетеры у больных с операцией на толстой кишке, на дыхательных путях и прочее. Должны знать признаки наступления кризиса или обострения у пациентов с диабетом, эпилепсией и других. С психически нездоровыми или депрессивными уметь общаться. Знать, как транспортировать парализованного и ухаживать за ним. Как поступать в экстренных ситуациях. Это не весь перечень знаний и умений, которые мы усвоили. Как я уже говорила, все это нам дается на английском языке. Я стала понимать, даже имею наглость писать на этом языке и разговаривать. Если первое время я выдавала им только существительное или глагол, например: «Pen» и изображала пишущего человека (что означало, что собеседник должен был дать мне ручку), то впоследствии я даже составляла простые предложения.
Из 40 человек нас осталось 22. Группа у нас подобралась очень сильная, нам так сказала миссис Кэррол, которая выпускала группу даже из двух человек. Но гоняли нас, как Макар своих телят. Даже я получила в свое время «черную метку» за несоответствующую прическу. Три таких предупреждения – и goodbye. Многие получили такие метки за носки неподобающего колора или трусы (нагибаешься на практике, и не приведи господи, если трусы выглянули из штанов неположенного цвета). Или за то, что жевательную резинку наяриваешь, ну и все такое. Я не говорю уж о том, что телефон мобильный или еще какую электронику покажешь. По поводу телефонов: были облавы в туалете на тех, кто думал, что он хитрее всех и может зайти в индивидуальную кабинку и бормотать. И очень строго с опозданиями. Моя самая первая приятельница из числа похожих на шахтеров после трудовой вахты, Маккейла допустила три опоздания, и ее попросили больше не беспокоить нашу группу. Но она не утратила права поступать снова, потому и встречались мы с ней в коридорах (она опять начала с нуля). Нашу группу Russian Lady тоже основательно потрепали. Нас было восемь, позднее к нам таки приcоединилась Татьяна, которая давно живет в США, но, как мне кажется, держится подальше от соотечественников. Закончило пятеро. Зиёду убрали за неуспеваемость и несоответствущий возраст, она оказалась несовершеннолетней. Ирина пала жертвой ежедневного теста. Дело в том, что, пока идет подготовка, ты можешь задавать вопросы и сколько угодно общаться, но время теста – это священно, никто ни с кем и даже взглянуть нельзя. А Ирина сдала свой тест и, когда сидящая рядом узбечка зашептала ей вопрос, она не выдержала и бормотнула в ответ, за что тут же поплатилась. Теперь она закончит на неделю или две позже. Парвина оказалась беременной, а организация наша не желает платить деньги, если она на практике поднимет тяжесть и возникнет угроза беременности.
Наши темнокожие братья тоже понесли потери. Очень многих подкосил drug test – проверка на наркотики и алкоголь. Одну афроамериканку попросили из-за клопов. Это страшное американское насекомое, которое плохо выводится из жилищ, а в районе Квинса приняло характер эпидемии. Она имела неосторожность рассказать о том, что они есть в их доме своим сокурсникам, и это стало достоянием общественности. После этого животрепещущего рассказа мы ее более не видели. Организация не может позволить, чтобы кто-то подал в суд из-за того, что наш сотрудник нечаянно привез им в подарок клопенка.
Вылететь с тренинга можно всегда, никогда не нужно заранее расслабляться, потому что две наши девицы, написав финальный тест, решили, что они уже в шоколаде и решили сесть в произвольные позы, в том числе полубоком к преподавателю. На ее замечания они реагировали не очень любезно, Кэррол, немного подумав, выписала им окончательную метку. Это была драма. Одна из них плакала навзрыд в туалете, а вторая подключила свою маму. Темнокожая мама позвонила и разжалобила нашу Кэррол тем, что их темнокожей семье очень нужны деньги, и работа для ее девочки необходима. Уламывание преподавателя длилось несколько часов с перерывом на обед. Едва ли не впервые случилось так, что их вернули в класс, но бесследно для них все не пройдет, так как нас направили на практику, а их оставили. Не знаю, что за препоны у них будут, но будут однозначно, хотя до этого они шли ровно и учились неплохо.
Я сама была несколько раз на грани вылета. Нам делали PPD – проба Манту. Не знаю, что уж за раствор и какая у него концентрация, или уж я, не принимая её всерьез, натерла руку, но у меня она разбухла и выросла до критического размера. Если бы я не делала снимки перед вылетом в США, то подумала бы, что сия социальная болезнь в меня вселилась. Меня направили на рентген. Все обошлось. Накануне экзамена зашла дама и вызвала меня к себе. Ничего хорошего такие вызовы не означают, многие наши сокурсники так уходили и возвращались только за своими вещами. Холодок прошел по моей коже, потому как отдано три недели напряженной жизни, ранние подъемы и долгие самостоятельные занятия. Ведь литературы на русском нет, все приходится переводить самостоятельно методом тыка на электронном переводчике.
Сказали, что мне необходимо сделать прививку для допуска к экзамену. И я не стала спорить, хотя накануне отъезда мне делали самую дорогую прививку в моей жизни от краснухи, кори и свинки в поликлинике посольства США за $60. В клинике выяснилось, что в моей крови не обнаружены антитела на эту тему. Вот и гадаю теперь, то ли мой организм решил бороться самостоятельно с подобными болезнями и не приемлет помощь извне, то ли в посольской больнице на мне нажились и ввели витаминки. Прививку мне сделали повторно, и я успела принести сей квиток на экзамен.
Холодок, который был в самом начале между нами и темнокожими, прошел, все дело решил принцип: будь проще, и люди к тебе потянутся. Так как над их предками всегда посмеивались и недооценивали, то у них осталось чувство, что другая раса может над ними подтрунивать и насмехаться. Холодок отчуждения всегда тает при совместном веселье. А посмеяться всегда есть над чем, особенно, если ты сам не прочь поржать от души над своим произношением или когда то или иное домашнее задание показываешь им на жестах. Когда мы расставались в пятницу вечером, то со многими я обнялась и пожелала удачи. Но мы еще встретимся, так как у нас в понедельник практика в большой клинике, а во вторник распределение работы. Кстати, когда я рассказывала про свою организацию вначале, то думала, что она занимает только один этаж. Так вот, это не так. Я не знаю, на скольки этажах мы расположены, так как предыдущие девять этажей и выше занято Visiting Nurse Service of New York, а мы часть этой организации, но сотрудников 14 000.
P.S. Сдала я экзамен на 95 баллов из 100. Я молодец? Нет, я умница!
