Почему «воровская аристократия» недовольна реформой пенитенциарной системы в России, есть ли права у людей по ту сторону тюремной стены, сколько чеченских «террористов» содержится в исправительных колониях Бурятии и как верующие совершают намаз в условиях тюрьмы. Об этом «Новой Бурятии» рассказал председатель Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) по правам задержанных и арестованных в Республике Бурятия Виктор Измайлов.
Четыре года назад, 10 июня 2008 года, в нашей стране начал действовать закон № 76-ФЗ «Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии лицам, находящимся в местах принудительного содержания», после которого в каждом регионе России были созданы Общественные наблюдательные комиссии (ОНК). В Бурятии такая комиссия действует около трех лет, с 22-го сентября 2009 года. То есть, со дня вручения мандатов первым пяти членам бурятской ОНК (сейчас их уже 12 человек), кандидатуры которых прошли процедуру утверждения Общественной палатой России, под юрисдикцией которой и действуют все подобные комиссии в регионах.
С проверкой в СИЗО
Из личного опыта. С деятельностью председателя ОНК по правам задержанных и арестованных Виктора Измайлова и его коллег-общественников мне лично довелось столкнуться в связи с делом оппозиционных активисток Татьяны Стецуры и Надежды Низовкиной. Напомним, что в 31 декабря 2010 года, в канун Нового года, девушек угораздило попасть в городской «тюремный замок» (СИЗО №1 г. Улан-Удэ) по решению скандально известной теперь уже экс-судьи Ирины Левандовской.
В первые же дни после их ареста из-за стен СИЗО стали поступать неясные сведения о некоем конфликте подсудимых с администрацией, о том, что они «качают права» и за это, якобы, их наказывают. Я обратился с заявлением в ОНК с просьбой провести проверку условий содержания и обеспечения прав девушек в СИЗО. И сам же сопровождал в качестве журналиста членов комиссии во время проверки в этом пенитенциарном заведении.
Проверяющие туда были допущены сразу после окончания новогодних праздников. Выяснилось, что серьезных жалоб на содержание у арестованных нет, а конфликт был связан с отказом девушек, к тому времени признанных транснациональной правозащитной организацией «Международная амнистия» (Amnesty International) «узницами совести», вставать, называть себя и инкриминируемую им статью при появлении в их камерах любых сотрудников СИЗО, начиная от начальника следственного изолятора и заканчивая тюремными надзирателями. Члены комиссии исследовали тогда условия содержания, взяли подробное интервью у обеих узниц, выяснив мотивы их протеста. Проверку сопровождало все начальство УФСИН по Бурятии и СИЗО № 1, а также ведомственная пресс-служба. Со стороны членов ОНК было рекомендовано устранить некоторые нарушения в содержании: повысить температуру в обеих камерах до 18 градусов и выше (было от 16 до 18 градусов), дать нормальное освещение в камере у Надежды Низовкиной.
Куда арестанту обратиться за помощью
Как выяснилось, проводить свои проверки члены ОНК по правам задержанных и арестованных имеют право в любое время. Основанием для проверки могут быть обращения граждан и общественных организаций, а также публикации в СМИ. Есть и ежегодные плановые проверки ОНК, предметом которых по закону №76-ФЗ могут быть следственные изоляторы (СИЗО), изоляторы временного содержания (ИВС) при отделениях МВД и пограничных органах ФСБ, штрафные изоляторы (ШИЗО) и помещения камерного типа (ПКТ, ЕПКТ) в местных колониях, а также дисциплинарные воинские части и гауптвахты военной полиции.
Сейчас в Бурятии действуют 23 ИВС при районных отделениях МВД, 2 исправительные колонии строгого режима №№ 2, 8 в Улан-Удэ (Южлаг, 5 км спиртзаводской трассы), 3 колонии общего режима №№ 1, 4, 7 (Гусинозерск, Выдрино, Улан-Удэ), 2 колонии-поселения №№ 3, 6 (Улан-Удэ – п. Загорск, Гусиноозерск), одно лечебно-исправительное учреждение (ЛИУ) № 5 в Цолге Мухоршибирского района и одна воспитательная колония для несовершеннолетних в Улан-Удэ. Кроме того исправительная колония № 7 общего режима была создана 1 июня 2011 года на базе бывшей Улан-Удэнской воспитательной колонии для отбывания наказания лиц женского пола, впервые осужденных к лишению свободы. Все эти заведения (за исключением ИК-7 в Северобайкальске), а также военные гауптвахты и изоляторы пограничного управления ФСБ находятся под постоянным внимательным контролем «комиссии Измайлова».
По словам Виктора Измайлова, большинство действующих изоляторов построены по нетиповым проектам и не соответствуют необходимым требованиям закона. Содержание людей в некоторых ИВС в отделениях полиции само по себе является фактически пыткой. Люди часто жалуются на сильную духоту, особенно летом, отсутствие нормального питания. Не все камеры ИВС оборудованы «условиями приватности», то есть, унитазы там не огорошены от остального пространства камеры.
- В Бурятии власти традиционно боятся контроля со стороны общественности. При коммунистах райкомы и госпредприятия боялись органов народного контроля. Позже, и при старом, и при новом президенте почему-то считаются лишними такие органы, как Общественная палата Бурятии и институт уполномоченного по правам человека. Поэтому ОНК в первую очередь создавались в таких регионах, как наш, где нет названных механизмов общественного контроля. Чтобы люди могли хоть куда-то обратиться. Ведь как только за человеком захлопывается дверь полицейского авто, или на его руках защелкиваются наручники, он – наш клиент и наш подзащитный. Ведь люди, особенно те, кто впервые попадают в такую ситуацию, часто вообще ничего не знают о том, на что они имеют право, а на что нет. Как и о том, как должны с ними обращаться сотрудники правоохранительных органов, – говорит председатель ОНК по Бурятии Виктор Измайлов.
«Там наши люди!»
Виктор Измайлов – известный и достаточно авторитетный в Бурятии человек, бывший вице-спикер Народного Хурала, популярный тележурналист. Одной из его тематических передач на БГТРК была передача «Человек и закон», которую он вел более 30 лет. Сегодня, будучи на пенсии, он так же, как и раньше помогает людям.
- Очень важно понимать, что в правовом смысле человек, который находится в заключении, от нас отличается только тем, что он лишен свободы и права голоса на выборах и референдумах, – считает председатель ОНК. – А тот, кто еще не осужден, еще и имеет право голосовать. Поэтому наша цель заключается в том, чтобы человек, находясь за решеткой, не перестал чувствовать себя человеком, личностью, наделенной пусть ограниченными, но правами. Которые ни следователь, ни надзиратель, ни начальник колонии, ни урка-сосед по камере не могут у него отнять. Люди должны знать, что законы государства выше ведомственных инструкций и приказов или воли «гражданина начальника». А местные власти должны хорошо представлять себе, что сейчас контингент исправительных учреждений, расположенных на территории Бурятии, более чем на 90% состоит из жителей нашей республики. Это наши люди! Они выходят из колонии, возвращаются домой, живут здесь. Поэтому, помогая им в лечении туберкулеза, СПИДа, других тяжелых болезней, в создании нормальных человеческих условий содержания в колонии или СИЗО, мы помогаем себе!
Есть результат
Сегодня у ОНК по Бурятии уже есть положительный опыт решения проблем заключенных и задержанных. Два года назад на заседании Совета безопасности при президенте Бурятии члены ОНК обратились к Вячеславу Наговицыну с просьбой о выделении средств на замену оборудования бактериологической лаборатории УФСИН по Бурятии. Поскольку старое оборудование фактически не работало, что затрудняло выявление, в частности, туберкулезных больных, особенно на ранней стадии заболевания. Это при том, что республика занимает высокое 6-е место по распространению туберкулеза.
В результате этого обращения в республиканской целевой программе «Оказание помощи людям, отбывшим наказание в виде лишения свободы, и содействие их социальной реабилитации до 2012 года» было выделено 2 млн. 800 тыс. рублей на приобретение оборудования для баклаборатории. Это оборудование уже более полугода работает и помогает выявлять туберкулез и другие болезни среди заключенных. В этом случае удалось убедить власти в том, что поддержка учреждения ФСИН со стороны бюджета республики не противоречит бюджетному законодательству, так как это способствует повышению безопасности здоровья жителей Бурятии.
Проверки ОНК способствовали тому, что многие «душегубки»-ИВС в районах были оборудованы системами приточно-вытяжной вентиляции, в ряде изоляторов были установлены дополнительные источники света, появилась горячая вода. Сегодня ОНК добивается от мэрии Улан-Удэ продления на 4 км автобусного маршрута № 97 до ИК № 8, расположенной на спиртзаводской трассе в черте Улан-Удэ.
Сегодня многие родственники заключенных «восьмерки», в том числе пожилые люди, добираются до колонии пешком. Зимой можно здесь часто можно видеть такую картину: бабушки с передачами идут 4 км по снегу через лес, несмотря на мороз и ветер. Эта наболевшая для приезжающих на свидание родственников проблема прозвучала на этой неделе во время последней плановой проверки, которую ОНК проводила в колонии строгого режима № 8.
- Когда ко мне приезжает мама, она тратит достаточно много денег на билеты непосредственно до города Улан-Удэ, а уже сюда чтобы добраться, тратит значительную сумму на такси, – сообщил в беседе с членами ОНК один из заключенных ИК-8.
Заказной протест?
Наиболее конфликтной ситуацией, в которой пришлось разбираться ОНК был случай, когда два года назад, в конце мая 2010 года, несколько заключенных, содержащихся в одной камере СИЗО-1 в Удан-Удэ, в знак протеста вскрыли себе вены, обвинив сотрудников изолятора в применении пыток, в массовых избиениях и изнасиловании одного из «сидельцев» при помощи резиновой дубинки.
Скандал вышел за стены СИЗО благодаря некоему сообществу адвокатов, на время этого инцидента объединившихся в общественную организацию «Правопорядок», и газете «МК» в Бурятии», где в статье журналиста Дмитрия Родионова со слов адвокатов был ярко описан уфсиновский «беспредел». У Виктора Измайлова, встречавшегося и с «пострадавшими», и с сотрудниками СИЗО на этот случай свой взгляд.
- Они (заключенные – С.Б.) где-то на прогулке нашли кусок арматуры, с помощью которого, вернувшись в камеру, заблокировали дверь и стали пробивать отверстие в соседнюю камеру. А перед тем как, сотрудники разблокировали вход, ворвались в камеру и произвели неполный обыск, молодые люди «вскрылись», – рассказывает Виктор Измайлов. – Я разбирался в ситуации и пришел к такому выводу. Акция молодежи, которая сидела в камере и вскрыла себе вены, – скорее всего часть той волны протестов, которая прокатилась по исправительным учреждениям во многих регионах России. Цель этой акции – добиться смягчения режима содержания и воспрепятствовать начавшейся тогда реформе ФСИН. В ходе реформы должен произойти перевод заключенных, осужденных за несерьезные преступления, на более свободный режим колонии-поселения. А всех убийц, насильников, рецидивистов и так называемых блатных (воровскую черную «масть» – С.Б.) планируется отделить от основной массы «мужиков» (наиболее многочисленная «каста» заключенных – С.Б.) и содержать в отдельных колониях с более строгим режимом. Криминалитет, естественно, этому сопротивляется. А деньги общаков, брошенные на эти «протесты» и их информационную поддержку, к сожалению, криминализирует и адвокатскую среду, и часть журналистов.
Намаз и нарушения режима
Еще одна проблема пенитенциарной системы – это появление особого отряда заключенных-мусульман. В основном, это чеченцы, дагестанцы и другие кавказцы, осужденные за участие в «незаконных вооруженных формированиях». В зонах таких людей и сами заключенные, и их надзиратели называют «террористами». В настоящее время в колониях Бурятии сидит примерно 25 таких «террористов», в основном чеченцев. Все они содержатся отдельно друг о друга, в разных колониях, или в одной колонии, но в разных отрядах, которые на территории ИК не пересекаются между собой. Большую часть времени мусульмане проводят в ШИЗО, карцерах или в отдельных помещениях камерного типа (ПКТ, ЕПКТ), куда их сажают за «нарушение режима».
«Нарушения режима» эти связаны, в основном, с отправлением ими религиозного культа. Имеют место случаи, когда мусульман наказывают за «ненадлежащую форму одежды» или за наличие у них молитвенных ковриков, иметь которые «не положено». Нарушением же в форме одежды считается то, если на заключенном-мусульманине надеты специальные кожаные носки для совершения намаза, которые называются «маст». Дело в том, что такие носки из тонкой кожи мусульмане используют в экстремальных условиях, в дороге, когда нет подходящих условий для обязательного омовения перед молитвой. С таких носков легко стряхивается пыль после ритуального протирания (масх) влажной ладонью.
Страдают мусульмане и за то, что совершают свой намаз пять раз в день (не менее 100 минут в летнее время), нарушая режим, в неположенное, по мнению надзирателей, время. И поскольку чеченцы – постоянные обитатели штрафных изоляторов и ПКТ, они и составляют основную клиентуру ОНК по правам задержанных и арестованных в Бурятии. Основная часть запросов и просьб о проведении проверки содержания в изоляторах, которые поступают к Виктору Измайлову и его коллегам, связаны с необходимостью выезда по случаям с так называемыми «террористами».
- Исламистов часто незаслуженно наказывают за совершение ими намаза, – считает Виктор Измайлов, – Представляете, ему молиться надо, а его именно в это время гонят куда-нибудь! Надо признать, что и сами чеченцы иногда манкируют распорядком дня, например, молятся после отбоя и тому подобное. Наверное, в этом случае можно было бы вовремя помолиться и не нарушать режим. В общем, проблема такая, что нужно исключить обострения с обеих сторон. Чтобы уфсиновцы не придирались лишний раз к коврикам и носкам, а мусульмане не пренебрегали бы режимом. Кстати, и чеченцы и дагестанцы с большим удовольствием учатся и получают специальности в ПТУ в колонии, а вот работать оказываются.
Поскольку все кавказцы-мусульмане сидят отдельно друг от друга и молятся в одиночестве, то пока ни в одном исправительном учреждении Бурятии, кроме, возможно, той же «восьмерки» в Улан-Удэ, не поднимался вопрос о строительстве мечети или открытии комнаты для молитвы мусульман. Заключенные-татары в этом смысле не активны. Пока в колониях Бурятии не известно ни об одном случае создания тюремного джамаата (мусульманского сообщества) и принятия ислама русскими или бурятами.
Душа и тело
В отличие от мусульман, православные и буддисты в зонах ничем не обделены. В каждой колонии есть свои церковь и дацан, зэковскую паству регулярно окормляют местные священники и ламы. В ИК № 8, кстати, организована первая в России тюремная синагога, или комната молитвы для иудеев, поддерживаемая местным раввином и одной из международных еврейских организаций. Недавно иудеи «восьмерки» узнали, что такая же комната появилась в одной из зон на Алтае.
Сегодня члены ОНК намерены обратиться к депутатам Госдумы РФ от Бурятии и их землякам-сенаторам с тем, чтобы они инициировали изменения перечня заболеваний, препятствующих наказанию. В нем указан рак только 4-й степени. В бурятских колониях есть случаи, когда у заключенного обнаружен рак 3-й степени и еще целый букет болезней, не позволяющих дожить до рака 4-й степени, когда по закону станет возможным досрочное освобождение по состоянию здоровья.
