Автобиографический рассказ. Моему дяде Доржи (Гарма-Жаб) Ардановичу Соктоеву посвящается
Это эпизод жизни людей на моей малой родине – в селах Туран и Хойтогол Тункинского района БурАССР (ранее Бурят-Монгольская АССР, позднее Бурятия).
Мой отец Лопсон-Даба Дашеевич Доржиев был третьим ребенком из четырех выживших детей у дедушки Ардана и бабушки Норжимы. Если перечислить всех по возрасту, то самый старший сын – Лопсон (Маржаан), 1918 г. р., затем Евдокия, 1920 г. р. (умерла в 20 лет), Лопсон-Даба, 1923 г. р., Гарма-Жаб, 1925 г. р.
Мой дядя Гарма-Жаб (абгай) во время паспортизации был зарегистрирован как Доржи – по имени своего младшего брата, 1928 г. р., умершего в младенчестве. В то время детская смертность косила без разбора, статистика на живом примере такова – из 17 рожденных выживали 7. Естественный отбор диктовал свои законы. «Засвечивать» детей раньше времени – это навлечь беду. Поэтому новорожденных до месяца никому не показывали и давали нарицательные имена: Нэргуй (Безымянный), Муу (Плохой) и т. д., чтобы запутать «злых» духов и сохранить детей.
Какие шутки могут выдавать гены, видно на нашем примере: я – копия абгай со всеми выкидонами, а Галсан (второй сын абгай) был похож на моего отца Лопсон-Дабу. Теперь у нас внук Лева Кан от дочери Даримы с закладкой от меня и от оригинала – абгай.
В молодости никто не думает, что нагрянет пенсионный возраст и придется, как моему дяде, работать лишних три года до пенсии. Дядя не сетовал и не добивался истины, он был Трудяга с большой буквы и прожил на пенсии свыше 30 лет. Государство работает как обратный клапан, который лишнее не выдаст, а догнать тех, кто добавил десять лет и сидел уже на «пенсионе», вызывая зависть одногодок, может даже по анонимной жалобе. Все подробности такого случая смакуют до сих пор в Хойтоголе по казусу с дедушкой Шоглёном.
Бабушка Норжима оставила последних детей маленькими и, к большому невезению, дети пережили сиротство. Дед Ардан отдал детей в люди. Нашему отцу повезло – попал в хорошую семью Даши (Хара-Даши) Доржиева и Санжи. Семья была бездетная и, кроме моего отца, взяла на воспитание девочку – так двоюродные брат с сестрой стали родными. Кстати, наша тетя Сэндэ-Аюша – по крови дочь бабушки Шэрнид, младшей сестры деда Ардана.
Абгай в свои десять лет не прижился в приемной семье и остался один на один в битве за выживание. Природная смекалка и трудолюбие помогли парнишке не умереть с голоду. Наемная работа – сенокос, копка картошки, заготовка дров и уход за ребенком или больным и т. д. – позволяла держаться на плаву. В 1935 году колхозники не имели ничего лишнего. Работа шла на индустриализацию, и сельчане обеспечивали город, подтянув свои пояса до упора. Работники получали трудодни, которые впоследствии обеспечивались полученным урожаем, но не было гарантии на результат, так как наша горная Тунка – зона рискованного земледелия.
Когда человека прижимают в угол, то включаются все жизненные силы: наследственные, приобретенные, иммунные и т. д., и человек раскрывает все свои природные инстинкты, которые до сих пор сохраняют его как вид. Если какой-нибудь человек умудрится использовать в наших условиях прототип «прижатого», то может сделать наших деток вундеркиндами.
Абгай пережил все это и адаптировался в жестких условиях. В быту наших односельчан (может быть, не только наших) центральное место занимали сундуки (аналог современного сейфа), которые запирались монгольскими врезными замками. Хранились в них отрезы ткани, чай, сладости, деньги и прочее, в зависимости от достатка семьи. Ключ представлял жесткую изогнутую металлическую пластину с секретами, без прямого доступа к механизмам запора.
Однажды там, где работал для прокорма абгай, случилось непредвиденное – потерялся ключ от сундука, а хозяевам приспичило срочно открыть его для безотлагательных целей. И тут, естественно, заподозрили во всем приживальца и стали требовать от него ключ, который, как выяснилось позднее, сам хозяин запрятал в карман старой шубы. Ничтоже сумняшеся, абгай решил испробовать себя на везение и открыть сундук, так как он много раз видел ключ от сундука и примитивные, на его взгляд, «секреты» замка (все замки от честных людей).
Нашел обычную металлическую пластину, на память сделал напильником «секреты», и, о чудо! – сундук открылся. Вместо слов благодарности хозяин вспомнил прежнюю пропажу и решил отыграться на беззащитном пацане – выставил его, голодного, на улицу.
Мудрая народная пословица «Не плюй в колодец – пригодится воды напиться» хозяину была неизвестна. Уточняю, что звали его Базыр, и он в будущем на себе испытал справедливость этих слов. Абгай был сильно обижен и никогда не забывал эту душевную травму. Когда мы приезжали в Тунку, то он никогда не упускал возможности вновь и вновь воспроизвести громким голосом (в последние годы стал глуховат) этот случай.
Подобные обстоятельства заставили его рано повзрослеть и получить навык всех востребованных ремесел. Можно их долго перечислять, трудно вспомнить, что он не умел.
Учиться было некогда, но начальную школу абгай окончил, где учителями были те же земляки, мало-мальски читающие и толмачившие по-русски. Отнести абгай к неграмотным невозможно, так как читать и писать он научился «на ходу», между делом, а если бы были подобающие условия, то это был бы готовый министр-прагматик. Арифметика Магницкого и грамматика Смотрицкого были бы очень кстати для любознательного парнишки. Выдержки из биографии Л. Магницкого: «…с юных лет работал наравне со взрослыми, самостоятельно обучался чтению и письму и был страстным охотником читать и разбирать мудреное и трудное». Эти изречения как нельзя лучше подходят к абгай. Со своими начальными классами абгай работал в сфере торговли, учетчиком, лесником и т. д., но золотые руки дархана требовали конкретных дел с результатом, и он сохранил эту творческую тягу до последних дней. Были люди, которые прятали от него инструментарий, чтобы он не начал вовлекать всех окружающих в «кипучую» стройку.
Очередная встреча с Базыром произошла через несколько лет, когда роли наших героев кардинально поменялись. Базыра «грохнул» инсульт, и никому уже ненужный балласт оказался на руках у абгай. Родственники Базыра наняли парнишку ухаживать за лежачим больным с совместным проживанием в одной лагуге (найман ханатай гэр – восьмистенка) где-то в районе Шартал. Когда едешь в Хойтогол, за Ниловкой, по правой стороне, открываются по очереди три травостойных луга: Шартал, Дундатал, Эшуунта.
Местечко Шартал славилось колхозной фермой, пилорамой и вообще своим экзотическим видом недалеко от речки Булнай. Подрядился по уходу ранней весной, когда люди доедали свои скудные запасы, а по устному договору содержать лежачего и «сиделку» обещались родственники. Чистая вода в изобилии, хлеб в виде прогорклых сухарей, жареная пшеница для замба (каши) в ограниченном количестве (хорошо бы если с маслом и сахаром, по тем временам это кулацкий достаток) и чай (зутараантай сай), чаще без заварки. Набор еды для диеты, а кому, может быть, для голодания ради «здоровья». Мальчику-сироте довольствие не показалось скудным, ведь бывает и хуже. Таким образом, он принялся ухаживать за обидчиком, прикованным к постели, у которого тело не слушалось, он мог лишь говорить и слышать.
Абгай варил про запас ведро зутараанного чая – экономил дрова для топки печки. Пил сам и поил больного, который вел себя покорно и не требовал ничего (помнил последний конфликт с «сиделкой»), довольствовался тем, что ему подадут. А вообще по большому счету Базыр понял, что он никому не нужен и оставлен на вымирание, и чем быстрее покинет мир, то благо и ему, и родным. Абгай вспоминал, что родные и близкие появлялись редко и, когда поднимался вопрос, оправдывались, якобы их заела рутина и «геройский» труд на благо колхоза.
Растущему человеку требовалась другая пища: мясо, рыба, жиры и углеводы. Однажды абгай отправился на речку Булнай в надежде что-нибудь добыть. Подошел к берегу и ахнул – хариус шел верх по течению плотным косяком, а поймать нечем. Он забежал в саму речку и пытался поймать по-медвежьи, лапой, но не тут-то было – речка достаточно глубокая и холодная.
Странно, что не было ни одного взрослого, который мог бы изготовить пацану снасти типа морды или еще что-либо, по-моему, народ сражался каждый сам за себя, боясь различного рода репрессий, и не совершал ничего лишнего (моя хата с краю), чем могла воспользоваться районная «тройка» по выявлению врагов народа. Мало того, «тройка» работала по аналогии современных сотрудников ГАИ: планомерно выявлять «нарушителей ПДД» – врагов народа. В случае невыполнения плана «тройка» могла сама пострадать как молчаливые потакатели беспорядков, ведущих к расшатыванию устоев пролетарского государства.
Вернулся ни с чем, весь мокрый, замерзший и голодный в надежде утолить голод хоть холодным чаем с сухарями. Подбежал к ведру с чаем со своей персональной деревянной чашкой (матаар аяга) и не поверил глазам – на дне ведра осталось только нескольких зернышек зутараана. Раздосадованный, подбежал к Базыру, схватил за грудки и начал изо всех сил трясти, пока не выжал из него, что заходили к ним пилорамщики и выдули весь чай без остатка.
Теперь абгай стал «ученым» и, покидая избу, запирал дверь на все засовы, хотя подобного в селе никто не делал – достаточно было засунуть в пробой щепку, значит, «дома нет никого». Но каждая медаль имеет обратную сторону – запертый лежачий изолирован от посторонней помощи.
Единственным доступным орудием лова были прутья тальника и молодой ивы вдоль берега ближе к воде. Гибкость и прочность прутьев испытали на себе многие сопляки – любители похулиганить. Отвлекаясь, вспомним одного известного человека, большого любителя в детстве изощренных развлечений. Кстати, в будущем он стал министром сельского хозяйства. Видимо, прутотерапия пошла на пользу маленькому разбойнику.
Азартные игры были в обиходе: собирались сельчане и при свете керосиновых ламп резались в «буру» на интерес. Могли играть до утра и квелые идти на колхозную работу (частная собственность изменяет в корне людей – ведь сама природа ставит задачу: выживай не колхозом, а собственным старанием). Вот тут-то наш герой вошел в «историю», над которой кто хохочет без удержу, а наиболее солидные прячут усмешку в «густой бороде».
Во время длительных посиделок возникала естественная необходимость сходить на воздух по нужде. Люди по очереди выходили, и очень не повезло одному из обидчиков нашего героя. Случалось, что он был пойман этим человеком в процессе наблюдения в оконце женской бани. Надорванные уши не давали покоя и призывали к мщению.
Вот и пришла пора выхода на «сцену» персонажа, которого выжидал упорно наш герой. Отойдя от дома на расстояние, положенное по негласному этикету, расчистив снег для процедуры, человек кряхтя сел на корточки и принялся за привычное дело, весь в думах о тактике продолжения игры. Облегчившись на этот раз очень славно, но не успев сделать движения на подъем, он был плотно посажен на еще теплые испражнения подкравшимся сзади «мистером Х».
Кто читал Шолохова, деду Щукарю сильно повезло, так как подобным делом он занимался летом, при нежной травке и теплом ветерке. Никто не позавидует этому человеку, в деревне молва очень едкая – припишут прозвище, и ничем не отмоешься. Разбираться с этим человек не стал, решил замять, и экзекуция тальниковыми прутьями не состоялась.
Вот этими прутьями абгай ловил рыбу: делал из них петлю-удавку и совал на удачу в воду. Рыба не дура – пруток виден, извернуться нет проблем, но в большой стайке деваться некуда – приходилось проплывать через петлю. Даже если рыба попала в петлю, то вытащить на берег ее совсем непросто. Опытные рыболовы хорошо знают технику подсечки-рывка в нужный момент, когда петля совпадет с жаберной зоной рыбы. В остальных случаях, как не дергай, рыба выскальзывает, и видишь только взмах изящного хвоста.
Таким образом абгай мог поймать за полдня десяток рыбешек, и то удача. С уловом возвращался в лачугу и варил уху, на общую радость со своим подопечным. Но, как всегда, случается то, чего мы сильно боимся и пытаемся избавиться от назойливой мысли.
Вернувшись с очередной удачной рыбалки, абгай застал упавшего рядом с кроватью Базыра. Какие были намерения у больного, неизвестно, но факт его нахождения на земляном полу очевиден. Пролежал, видимо, немало времени, в глазах читалась мольба о спасении. Отметим, что абгай был не совсем доходягой, но скудный рацион питания давал о себе знать, боюсь, в этом возрасте у него не было необходимой мускулатуры, чтобы одному водрузить на кровать парализованного дяденьку. Первая попытка поднять больного, пока еще были силы, не удалась. Во второй раз, после небольшого отдыха, чуть-чуть не хватило до желаемого. Дальше началась небольшая паника от бессилия и чувства ответственности за «пациента», как-никак он сам согласился на уход за больным.
После нескольких безуспешных попыток абгай обозлился на весь мир, включая себя и Базыра.
Всплыли все обиды на подопечного, и он решил как-то взбодрить его, вымещая накопившуюся злобу, и стал молотить по лицу кулаком, приговаривая: «вставай, подлец, не то будет хуже». И это не помогло. А Базыр говорил шепотом: «Хуухэн, болиштаа, намайгаа алажа, нугэлдэ хуртэхэш».
Перевод этой отчаянной мольбы с бурятского может прозвучать так: «Дитя мое, перестань, расправившись со мной, возьмешь грех на душу».
Поняв, что напролом не решить непосильную задачу, абгай поделил ее на 2 этапа. Первый заключался в подъеме тела на половину высоты кровати с помощью палочных рычагов, второй – с помощью веревок, прикрепленных к стене. Задача была решена за три часа – механика Архимеда изучена и реализована в полезном деле.
Как развивались дальше его взаимоотношения с Базыром, абгай не рассказывал, но я надеюсь, что кто-то из детей мог знать подробности этой истории.
СПРАВКА:
Автор – Дамби-Нима Лопсондабаевич Доржиев.
Родился 6 мая 1950 года в селе Туран Тункинского района.
Серебряный медалист Кыренской средней школы 1967 года.
Выпускник ВСТИ 1972 года по специальности «электроснабжение предприятий городов и сельского хозяйства».
Главный инженер-энергетик.
Стаж работы – 49 лет.