На прошлой неделе в России отмечали день памяти Высоцкого. Тридцать лет прошло, как его не стало. В Улан-Удэ в отличие от прошлых лет Высоцкого не вспоминали. С одним из немногочисленных улан-удэнских бардов Валерием Сафули мы беседовали о том, почему же в столице Бурятии не востребована авторская песня.
- Валерий, так вы можете назвать себя этим столь нетипичным для нашего города словом «бард»?
- Я себя считаю, прежде всего, поэтом и предпочитаю термин «авторская песня». Как-то я побывал на концерте известного барда Владимира Ланцберга и решил, что тоже так смогу. До этого пел в основном для друзей, а после этого «баловство» превратилось в необходимость, которая продолжается до сих пор.
- В нашем городе был хоть когда-нибудь расцвет бардовского движения или даже нет смысла задавать вопрос о «кризисе»?
- Говорить о кризисе авторской песни у нас было бы не совсем верно. Скорее, можно говорить об интересе к ней и востребованности. И если интерес есть, то о востребованности говорить пока не приходится. Просто сам жанр такой, что большинство авторов не являются исполнителями в том виде, в котором мы привыкли смотреть по телевидению и слушать по радио…Да и тексты порой требуют своих критиков и корректоров. Да и сам я пою лишь потому, что не могу найти того, кто бы взялся исполнять мои песни. Соответственно и исполнение моё оставляет желать лучшего.
- В бардовской песне вокальные данные не столь определяющий момент. Главное – проникновенность и содержание, честность и гражданственность. С проникновенностью у нас проблемы. И в Улан-Удэ не проводятся фестивали, хотя в Чите и Иркутске они популярны…
- У каждого барда своя «колокольня» и своё видение мира. А в Улан-Удэ, можно сказать, существует разобщенность самих бардов. Что касается фестивального движения, то приходится констатировать, что пациент скорей мёртв, чем жив. И этому есть простое и логичное объяснение. Данное мероприятие практически никогда не бывает выгодным в коммерческом отношении. Те, кто собирается его организовывать и проводить, должны это прекрасно понимать. При этом сами организаторы, по моему глубокому убеждению, должны быть очень близки к бардовскому движению, чего у нас, к сожалению, не наблюдается.
Такое мероприятие, как бардовский фестиваль, очень сложное по своей организационной составляющий. Достаточно привести пример иркутского фестиваля. Он в этом году уже не состоялся, и будет ли он проводиться в дальнейшем – под вопросом. Однако, как ни странно, в других городах, таких как Томск, Чита и тот же Иркутск, бардовское движение развито гораздо лучше, чем в Бурятии.
- Но ведь как-то все же наши барды себя проявляют?
-Я не думаю, что в Улан-Удэ раньше с этим было хуже или лучше. И пытаться сравнивать эти периоды – это всё равно, что говорить: а вот раньше хлеб стоил 22 копейки… Например, Клуб гитарной песни в Улан-Удэ существует с ноября 1994 года. Сейчас он известен как «Оранжевый кот». Посетить его может любой желающий, кому интересно общение с увлечёнными людьми.
- Скажите, а наши деятели от культуры как-то способствуют развитию этого движения? Улан-Удэ считается «культурной столицей», и наши министерства и ведомства хлебом не корми, а дай провести очередной фест?
- Что касается отношений с деятелями культуры и чиновниками, то их можно охарактеризовать как односторонние. Бардов вытаскивают на свет тогда, когда это нужно. А уж если обратиться к ним с просьбой о помощи, то максимум, что можно получить, так это моральную поддержку, да и то только от тех, кто сам близок или неравнодушен к бардовской песне.
- Не думаете ли вы, что своеобразный духовный кризис связан с политической системой в стране, ведь барды поют правду?
- Говорить о том, что кризис связан с политическим положением в стране, я бы не стал. Протестные выражения более характерны для рока, но это уже совсем другая тема. Ведь о чём поётся под гитару? О любви, о дружбе, о состоянии души. Именно узкий круг, хорошая песня и непритязательное исполнение – вот залог того, что авторская песня будет всегда востребована.
- А вот ваша коллега Любовь Халмуева как-то сказала, что только барды сейчас своим творчеством могут что-то сказать об этом «душном мире». Рокеры, тем более местные, больше поют об «абортах самопознания». Ну, а уповать на политические вирши рэперов как-то даже смешно…
- А она сама что-то такое поет?
- Не слышала. Сейчас в Улан-Удэ весьма популярен шансон. Может быть, это замена авторской песне в нашем городе?
- Шансон в переводе с французского означает «песня». Поэтому в нашей стране шансон определяется как эстрадная жанровая авторская песня. И акцент здесь сделан на эстраду. Поэтому совмещать эти два понятия, наверное, не нужно. Но и разводить их по разным углам тоже не стоит, потому как смешение жанров присутствовало всегда. Возьмите любую авторскую песню, сделайте ей аранжировку, и можно говорить, что перед вами шансон, и наоборот. Так что я думаю, эти жанры никак не могут соперничать, и надеюсь, что в нашем городе они будут развиваться и процветать. А мы ещё услышим наших местных авторов, чьи песни найдут своего слушателя далеко за пределами нашей республики.
- И все же почему не хотите назвать себя «бардом»? Может быть, есть что-то зазорное в том, чтобы отдавать то самое сокровенное, что у тебя есть и получать в ответ лишь улыбки? Как говорил Высоцкий «драть глотку, чтобы кому-то стало теплее». Все же барды – носители нравственной основы общества, и если бард поет о нравственности, чистоте отношений, дружбе, любви, гражданственности, то и сам должен быть приверженцем таковых принципов в обычной жизни. Не так ли?
- Чтобы в полной мере назваться бардом, нужно и стать таким, как Высоцкий. А слово это не только обязывает. Не хочу называться так, чтоб не провоцировать других. Моё творчество не сразу приняли даже среди друзей. Я просто человек, который пишет песни под гитару. И если они нравятся другим, я рад. А уж бард я или нет, пусть другие говорят.
