12 марта в Михаило-Архангельской Харлампиевской церкви состоялось первое в Иркутской области богослужение на бурятском языке. В историческом событии принял участие митрополит Иркутский и Ангарский Максимилиан, чиновники из правительства Иркутской области, мэр Осинского района Виктор Мантыков. На богослужение из Бурятии прибыла также делегация во главе с доктором педагогических наук, ректором – организатором Бурятского государственного университета имени Д. Банзарова Степаном Калмыковым.
Фото: Татьяна Никитина
В этот же день при поддержке Иркутского областного кинофонда в Иркутском доме кино прошла презентация документального фильма «Брат ты мне…», снятого телерадиокомпанией «Иркутский Кремль» в рамках проекта, получившего поддержку регионального конкурса «Губернское собрание общественности».
Продюсером фильма выступил протоиерей и настоятель Михаило-Архангельской Харлампиевской церкви Евгений Старцев. Он рассказал, как родилась задумка перевести священные писания на бурятский. Был задан в фильме и тот самый вопрос, наверняка посетивший всякого, кто читает сейчас эти строки: «Так ли актуально сегодня в православном храме богослужение на бурятском?».
На доступном языке
О переводе священных текстов на бурятский не раз говорил в своих выступлениях бывший митрополит Улан-Удэнский и Бурятский Савватий, посетовав перед своим отъездом из Бурятии, что не успел довести начатое до конца. Он мечтал сделать богослужение на бурятском языке на том основании, что во всех национальных республиках службы в церквях проходят на национальных языках.
Фото: Татьяна Никитина
О первом в Бурятии богослужении на бурятском языке уже рассказал в одном из своих интервью нынешний глава Улан-Удэнской и Бурятской епархии владыка Иосиф. Событие состоялось 13 июня прошлого года в Никольском храме города Улан-Удэ. Решено также, что богослужения на бурятском языке будут проводиться по возможности в Михаило-Архангельском храме города Улан-Удэ. Проводит такие богослужения в Бурятии единственный священник епархии, владеющий бурятским языком, отец Давид Лупсанов.
Он сообщил, что в планах епархии регулярно проводить такие службы в храме. Владыка отметил, что на первой литургии присутствовало и «коренное население буряты».
А как в Иркутске
Как пояснил настоятель Михаило-Архангельской Харлампиевской церкви протоиерей Евгений Старцев, подготовка к Божественной литургии с использованием бурятского языка заняла более года. Перевод на литературный язык был осуществлен кандидатами филологических наук БГУ Валентиной Патаевой и Ларисой Халхаровой. С помощью директоров школ и учителей бурятского языка Осинского района Иркутской области Андрея Сергеева, Эдуарда Задорова, Павла Барлукова, Инны Атутовой текст был адаптирован под диалект бурят, традиционно проживающих на территории Иркутской области.
«Всегда больше до сердца человека доходит то, что говорится на его родном языке. Служение в православной церкви проходит на старославянском, и нас постоянно упрекают, что не все понятно. Поэтому в данном случае работа была направлена на то, чтобы сделать церковный текст понятным тем бурятам, которые проживают в данной местности. Чтобы мы, приехав в отдаленную деревню, могли сказать, а давайте послушаем слово Божье на вашем языке», – сказал на презентации фильма «Брат ты мне…» митрополит Иркутский и Ангарский Максимилиан, заверив, что полученный опыт будет передаваться в другие храмы епархии.
Инициаторами проекта выступили настоятель Михаило-Архангельской Харлампиевской церкви протоиерей Евгений Старцев и ректор – организатор БГУ имени Д. Банзарова Степан Калмыков. Как известно, своими традиционными верованиями буряты считают шаманизм и ламаизм. Фильм, как пояснили на презентации авторы, создавался на одном дыхании, без какого-либо заранее утвержденного сценария. Мы решили привести здесь только некоторые цитаты, прозвучавшие на презентации фильма «Брат ты мне…», а также в самом фильме.
Мэр Осинский района Виктор Мантыков:
«Считается, что наш район хорошо сохранил традиции в культуре и языке, тем не менее многие деревни и села перестали говорить на бурятском. По специальности я учитель истории. Когда работал директором школы, нами была разработана программа развития бурятского языка в рамках Усть-Ордынского автономного округа, отмечались успехи, ученики осваивали программу, но в связи с объединением области и округа эту программу закрыли. Когда я работал в Боханском филиале БГУ, там был создан национально-гуманитарный институт, куда мы со всего округа набирали студентов, готовили преподавателей бурятского языка.
Что касается религиозных предпочтений, то я знаю всех шаманов нашего района и со всеми у меня хорошее отношение. Я всегда бываю против, когда новые шаманы разговаривают на молебнах на русском языке, потому что шаманы в свое время были теми людьми, которые стояли у истоков бурятской поэзии. То, что делает сегодня русская православная церковь, похвально. Не стоит, конечно, думать, что сейчас толпы бурят придут в церковь, но для кого-то это будет важно».
Доктор педагогических наук Степан Калмыков:
«Я вырос в семье, где мать исповедовала православие, и мы, дети, выросли на стыке доминирования православной, присутствия традиционной шаманистской и буддийской культур. Одно время у меня даже было впечатление, что я застрял между трех религий. Всегда говорю, что исторически для бурят найти контакт с русским человеком – это был наиболее выгодный и перспективный путь развития. Я много встречался с шэнэхэнскими бурятами, и они хотят вернуться в Россию, потому что обеспокоены. В перспективе их ждет вытеснение китайцами с их земель, где есть привлекательные полезные ископаемые, и этот процесс уже начался.
Как китайцы строят национальную политику – все делайте: танцуйте, пойте, занимайтесь традиционными промыслами, но дальше никуда не лезьте. В лучших вузах Китая шэнэхэнские буряты не учатся. В Китае для бурят перспективы нет. И я сегодня думаю о дальнейшем пути развития, как нам дальше жить, потому что общая ситуация довольно напряженная. Беспокоит малочисленность населения на Дальнем Востоке, в Сибири, где большие запасы природных ресурсов. Ведь из Бурятии уезжают не только русские, уезжают буряты. Если ребенок хорошо учится, для него однозначно ориентация на выезд. Доходит до того, что если выпускник остался в Улан-Удэ, психология формируется таким образом, что он неудачник. Поэтому должны быть такие стержни, которые регулировали бы эти вещи. Когда государство не в состоянии в силу экономической и глобальной ситуации сформировать четко эти стержни, ориентировать молодежь на какие-то вещи, все большую роль здесь должна играть религия с той точки зрения, что любая религия – это мощнейший пласт культуры».
Митрополит Иркутский и Ангарский Максимилиан:
«Божественная литургия – это кульминация церковной службы. Коли мы носители православной веры в Сибири, все живущие здесь люди должны услышать слово евангельское. Конечно, до сердца человека всегда больше доходит, когда звучит речь на родном ему языке. Многие упрекают нас, что даже когда служба идет на старославянском, не все бывает понятно. Поэтому, что касается бурятского, мы постарались адаптировать тексты к современному наречию, чтобы могли приехать в отдаленное бурятское поселение и сказать, а давайте мы на вашем языке помолимся Богу».
Иеромонах Лука (Архинчеев), Посольский Спасо-Преображенский монастырь (Улан-Удэнская епархия Бурятской митрополии Русской православной церкви):
«В 40 лет я был вполне состоявшимся мирским человеком, которого все чаще мучил вопрос, зачем живу. Чтобы снять этот мучительный вопрос, начал пить. Внутренние мучения привели меня к церкви. Принял крещение, зачем-то приходил к литургии и не мог понять, зачем. Однажды отец Олег позвал к себе, говорит: «…вижу, ходишь, нужно участвовать в таинствах». Я спросил, в каких? Он показал на книги: «возьми брошюры (я называл их «методичками»), прочитай». Прочитал. После литургии впервые причастился, вышел абсолютно другим человеком. Такая радость внутри была, все стало понятно и ясно: и зачем живу, и что вокруг происходит.
На следующий день вернулся в храм, купил три иконы, два молитвослова: маленький, чтобы в сумочке носить, и большой. Записался в библиотеку в Одигитриевском соборе, потом приехал в монастырь».
Георгий Базарон, священник с 2021 года:
«Мне жена все время говорила, мы с тобой живем, у нас трое детей, а когда попадем в загробный мир, не встретимся, потому что ты не крещеный. И меня это задело, я начал думать, как так. Можно сказать, любовь подвигла к тому, чтобы креститься. Первые два года после крещения я как на крыльях летал. Главное, мне все легко давалось. Горы был готов свернуть. Потом стало все это проходить, и я прочитал, что в крещение благодать святого духа была дана, а потом надо уже самому трудиться.
С бурятами очень осторожно разговариваю на эту тему в плане того, что когда они приходят на первую огласительную беседу, я спрашиваю: почему пришли. Я всем такой вопрос задаю, и люди по-разному отвечают. С русскими мне понятно, почему так происходит, у них есть пример дедушки, бабушки... Хотя и они интересно порой отвечают: в семье нет никого крещеных, я решила сама креститься, одна, и в семье не очень это принимают, есть такие случаи. У бурят это по-другому. Они если решили, я спрашиваю, почему, зачем, ведь это очень ответственный шаг в их жизни, в таком возрасте, как бы не ошибиться. Невозможно потом бегать из веры в веру…».
Давид (Баир Лупсанов) священник, г. Улан-Удэ:
«Меня часто спрашивали: «Мы к тебе хорошо относимся, но объясни, почему ты сюда пришел? Мы тоже верующие, тоже в церковь иногда ходим, но почему именно в русскую церковь, у тебя же есть дацан, ты туда должен идти. Чем тебе дацан не угодил?». Я на тот момент не мог ответить на такие вопросы, говорил: просто верю. Ребята меня поняли. Здесь главное – самому агрессию не проявлять. Когда человек приходит к Богу, читает святых отцов, вера его укрепляется, и ему кажется, что другой человек также должен разделить его взгляды, интересы. Но человеку Богом дана свобода, он сам выбирает свой путь».
Николай, епископ Северобайкальский и Сосново-Озерский:
«Сейчас идет такая тенденция – буряты обратились к русской православной вере, и мы можем часто видеть не только прихожан бурят, но и священнослужителей. И я могу сказать, что это достойные священнослужители. Если посмотреть исторические документы, то можно понять, что православие пришло на территорию Забайкалья на 80 лет раньше, чем буддизм. Монахи Даурской миссии приступили к возведению Троице-Селенгинского монастыря еще в 1680-х годах, тогда как буддизм официально был разрешен в 1741 году. Это о чем-то же говорит…».
