В глухой тайге на севере Сибири и Дальнего Востока, вдали от посторонних глаз разбросаны трудовые лагеря для северокорейских граждан. Там они фактически на положении рабов или заключенных выполняют обязательную в КНДР трудовую повинность, отрабатывая старые долги своих вождей – Ким Ир Сена и Ким Чен Ира – перед СССР и нынешней Россией. Самые смелые бегут от надсмотрщиков из спецслужб КНДР и ищут убежища в России и других странах. На днях двое смельчаков, скрывавшиеся в Бурятии, после долгих мытарств благополучно вылетают на свою вторую родину – в Южную Корею. (Продолжение)
Затерянные в Сибири
«Товарищи» Пак и Цой (фамилии изменены, обоим за 50 лет) бежали из «трудового лагеря» на одной из площадок крупнейшей в Амурской области лесозаготовительной компании «Тындалес». Пак – в 1995 году, Цой – двумя годами позже.
По их словам, охраной северокорейских заключенных занимаются надсмотрщики из числа сотрудников спецслужб КНДР, пересекших границу России по трудовой визе, как и рабочие. По условиям договора, заключенного еще между СССР и КНДР, все деньги, заработанные корейскими рабочими в России, делятся на три неравные части. Первую, большую, часть Пак и Цой должны были отдавать в счет госдолга КНДР. Вторая, меньшая, часть шла в качестве повинности в бюджет КНДР. И, наконец, третью, самую мизерную, часть денег им должны были выдавать на руки. Эту «зарплату в валюте» Пак и Цой, вкалывавшие «от рассвета до заката» в ГУЛАГовских условиях (под охраной, на 40-градусном морозе при скудном пайке), мечтали отправлять домой на содержание своих семей.
Однако все деньги у них забирали надсмотрщики. У них самих не было средств даже на приобретение одежды потеплее. Не говоря об отправке каких-то денег домой. Рацион питания рабсилы ограничивался практически капустой и картошкой. Повышенные физические нагрузки и диету с политинформациями выдерживали не все.
Столица БАМа – «корейская Колыма»
По словам самих беглецов, с 1994 по 1999 год из компании «Тындалес» сбежало приблизительно 700–800 корейских рабочих. По информации правозащитного центра в Благовещенске, их более 500. Напомним, что на пике российско-северокорейского сотрудничества в области лесозаготовок, пришедшегося на начало 90-х годов, ПО «Тындалес» заготавливало более 2 млн куб. м деловой древесины в год, а на самом предприятии отбывало трудовую повинность свыше 6 тыс. корейцев.
Сегодня из-за многочисленных побегов и менее интенсивного производственного плана (последние два года компания ОАО «Тындалес» несет убытки) количество «рабов» сократилось. В настоящее время на трех предприятиях – ОАО «ЛПК «Тындалес», ОАО «Зейский ЛПК» и ЗАО «Туранлес» – работают 1300 «специалистов» из КНДР. Объем заготовок на этих предприятиях сократился почти до 500 тыс. куб. м древесины. Из них около 9% (45 тыс. куб. м) заготавливаемого леса вывозится в Северную Корею в качестве «неэкспортной» древесины. В то время, когда наши герои бежали из «Тындалеса», в КНДР уходило почти 200 тыс. куб. м леса.
Вклад Саганова
Кстати, интересно отметить и роль в этом «трудовом договоре» одного из наших знаменитых земляков – бывшего Председателя Совета Министров сначала Бурятской АССР, затем Бурятской ССР и Республики Бурятия Владимира Саганова. Начиная с 1987 года, Владимир Бизьяевич работал в Северной Корее в качестве Чрезвычайного и Полномочного Посланника. Внезапный выезд в Страну утренней свежести тогдашнего бурятского предсовмина в те годы не объяснялся. Позже стало известно о его специальной миссии. Оказалось, что обаятельному Владимиру Бизьяевичу с его азиатской внешностью и хитрецой было гораздо легче договариваться со стойкими приверженцами идей чучхе («построение социализма с опорой на собственные силы») о возвращении ими тех больших долгов, которые «дети вождя Ким Ир Сена» к тому времени накопили перед СССР. В начале 90-х годов Владимир Саганов с успехом закончил свою миссию и вернулся в Бурятию. А в таежные леспромхозы, затерянные в сибирской тайге, стала поступать раб-сила из КНДР.
Сегодня в Бурятию разными путями пробираются беглецы-корейцы. «Товарищи» Пак и Цой живут здесь уже более десяти лет, перебравшись из Забайкальского края. Они, как десятки, а, может быть, и сотни беглецов-корейцев, выбрали Бурятию, где им среди азиатов было легче затеряться. Они пробрались в Улан-Удэ из Читы без документов и денег, не зная ни русского, ни тем более бурятского языка. Многие северные корейцы передвигаются по России без документов – с дальнобойщиками, в почтовых и грузовых вагонах. Пассажирский транспорт для них практически недоступен, поскольку все документы (визы, паспорта) у них были отобраны надсмотрщиками сразу же после прохождения пограничного пункта Хасан много лет назад.
Освоив немного «великий и могучий», они стали зарабатывать себе на существование на ремонтных и строительных работах и обдумывать дальнейшие планы.
Публичная казнь
Любой улан-удэнский полицейский, поймавший нелегала из КНДР и передавший его для дальнейшей депортации на родину, может обречь его на мучительную смерть. Пак, вместе со своим товарищем обратившийся в Бурятии к уполномоченному сотруднику правозащитного центра «Мемориал» (он ведет свою программу «Миграция и право» по защите прав лиц без гражданства, иностранных граждан, беженцев и ищущих убежища), рассказал о публичной казни своего односельчанина. Его после побега из «леспромхоза» поймали сотрудники северокорейской охранки, отвезли на Родину и предали суду вместе с беременной женой, которая безвыездно жила в родной деревне. На их казнь согнали всю деревню, включая матерей с грудными младенцами на руках. Мужчину привязали к одному дереву, его жену – к другому напротив. Прямо у него на глазах у женщины вспороли живот, откуда выпал не родившийся ребенок. Самого беглеца забили насмерть палками. (Продолжение)
