Так и в этот раз внезапно была открыта тайна юношеской любви российской звезды Иосифа Кобзона. А кроме того, певческий дуэт раскрыл технологии первого в опыте бурятской эстрады онлайн-концерта, который пройдет 28 августа.
– Начну с поздравления, с 20-летием концертной деятельности. А ведь был этап, когда вы не работали вместе? Как долго это длилось?
Зоригто: С моего поступления в школу-интернат №1 я выступал на всех мероприятиях республиканского масштаба. Если считать оттуда, то 36 лет моей творческой деятельности получается. Если брать серьезный подход, то отсчет идет с того момента, когда мы приехали из города Тында Амурской области, где жила Нонна с родителями, где родился наш Аюша – получается 23 года. А Нонна все свое детство проездила по БАМу, по всей магистрали, всем станциям…
Нонна: Я с пяти лет танцевала. У нас очень творческая семья – папа танцевал, пел, был художником, костюмы себе шил. И танцевала я лезгинку, причем мужскую партию на носочках. Это был такой искрометный танец, и, видимо, энергетика у меня была такая, что все падали от этого танца. А мама и папа все это время были за сценой.
Зоригто: Папа у нас был творческий человек, настоящий дархан, работал по серебру, золоту, а вообще обычный поездной электромеханик.
Нонна: Он рисовал портреты. Я еще маленькая была, а он рисовал меня уже взрослой в костюмах: бурятском, грузинском…
– Насколько сегодня эти портреты совпадают с реальностью?
Зоригто: Очень совпадают. Мы постараемся найти какой-нибудь снимок с портретами, и вы убедитесь, насколько они похожи. Нонна на них была такая пухленькая, и в жизни так получилось.
– Первый совместный номер: что это было, как пришла его идея?
Нонна: Первый наш совместный номер – монгольская песня «Аадар бороо» Саран-Туи. На тот момент в стране было тяжелое положение: дефолт, у страны не было денег. Мы – молодые студенты, хочется петь, а фонограмм не было минусовых. И единственное, что нашли, когда кто-то нам подарил или что еще, но, в общем, была эта фонограмма.
Зоригто: В 97-м году мы с тобой познакомились, а в 98-м году летом в первый раз поехали в Монголию и записали «Алтаргану». Я тогда готовился к международному конкурсу «Голос Азии» в Казахстане. И «Аадар бороо» тогда мы и сделали. Это очень интересная песня – там и джаз, и блюз, все совмещено. И наши голоса сразу совпали. Это, наверное, неудивительно, потому что мы сразу друг друга поняли. Вообще у нас все быстро случилось, долго не раздумывали. Первое свидание было 28 ноября 1997 года, 28 ноября 1998 года сыграли свадьбу, а 2 октября 1999 года у нас уже родился Аюша.
Нонна: Зоригто говорит, что мы женимся, а я – ну, может, потом, я еще… Зоригто отвечает, что пока я буду думать, жизнь пройдет.
Зоригто: Приехали родители Нонны, мы сидели за столом, и я говорю: «Папа, мама, Нонна сделала мне подарок! Какой подарок? Она подарила мне себя. Они такие – ооооо, свадьба! Срочно!».
И мы сыграли свадьбу. На ней выступал мой родной дядя Жаргал Бадмацыренов, младший брат моей мамы, и народный артист Болот Бороев – это родной дядя Нонны по отцу. Наш папа всю жизнь искал своего отца – так получилось, что тот до момента его рождения приехал в деревню председателем колхоза, какое-то определенное время пожил с нашей бабушкой, а потом его жена приехала и обратно забрала. Была такая драматическая история… И появился папа, а ровно через полгода родился Болот Бороев.
Нонна: А когда он окончил школу и начал спрашивать, где его отец, то кто-то в шутку сказал, что твой отец в Средней Азии. Он же не похож на бурята, кстати, Аюша у нас очень на дедушку похож. И папа поехал учиться в Ташкент, поступил в институт иностранных языков на направление «хинди» – с детства пел индийские песни, танцевал индийские танцы. Но, проучась один курс, влюбился в узбечку, а ее братья были против и его избили до полусмерти, друзья-корейцы его выходили и тайно отправили на родину.
Зоригто: И, приехав в Агинск домой, он влюбился в нашу маму. А в маму в свое время был влюблен, когда приезжал по комсомольской линии, тогда еще не народный артист, представляете, кто? Иосиф Кобзон! И он увидел нашу маму, несколько дней сопровождал ее и потом уехал. А мама очень красивая, небесной красоты. И папа, когда ее увидел, сразу женился… А у мамы была очень непростая судьба – вы же понимаете, какие могут быть отношения в семье, где есть отчим. И мама, можно сказать, убежала замуж в 16 лет. И папу начали судить, потому что бабушка написала заявление в суд. Папа на тот момент был уже милиционером, и ему посоветовали вообще с родины уехать.
– Зоригто, не было ли у твоей мамы вопросов против? Ведь любая мать хочет для сына жену, которая не сияла бы на сцене, а варила каши, супчики…
– Нет, моя мама очень творческий человек. Вообще семья творческая – дедушка, бабушка, все мои дяди, тети пели. А моя мама нас с сестрой воспитывала одна, и она никогда нас не била, не повышала голос. А увидела Нонночку в первый раз, ведь я никого до этого не приводил, и сразу приняла.
Нонна: Зоригто был очень самостоятельным, и его решения мама никогда не критикует, всегда поддерживает. В отличие от моих родителей, которые очень жестко воспитывали, где-то и кипятильником могли пройтись. И мы выросли такими, что даже глаза боялись поднять. Когда я увидела Зоригто, то подумала, какой свободный молодой человек, какой открытый – как бы я хотела такой быть. А потом уже, когда познакомились глубже, поняла, что это все мама.
– Сразу ли наступила гармония в вашей семье и, главное, в творчестве? Не было ли такого, что Зоригто предлагает – будем петь эту песню, а Нонна говорит, что нет?
Зоригто: Нет, у нас всегда с самого начала в отношениях, в жизни, в творчестве, в песнях я занимаюсь одним вопросом, Нонна – другим (Нонна: Я шью). Да, Нонна шьет, и я никогда туда не лезу, хотя она всегда со мной советуется, спрашивает по цвету, фактуре, крою, фасону. А по репертуару я говорю, вот такая-то песня, и мы начинаем работать. Единственное, я противился петь индийские песни, потому что для меня, для пацана, петь индийские песни было как-то западло. Но, когда мы ее спели первый раз на нашей первой свадьбе – это была свадьба тети нашей подруги Лены Борохитовой в Укирике – там был такой взрыв, что пришлось пять раз подряд еще спеть. Нонна шила платья невесте, маме, подружкам – всем.
Нонна: Они обратились ко мне, потому что я везде расклеила объявление, что шью. Платье заказали, увидели, что очень красиво получается, и потом, а можно еще и еще. А Зоригто сказал, что надо сходить отблагодарить. Мы даже не знали тогда, что можем вести свадьбы. А пока шили платья, Зоригто спрашивал: откуда невеста родом, к какому роду относится жених. И перед тем, как спеть, он сказал речь, в которой эти все знания преподнёс, и всем очень понравилось. Две песни спел, и мы собрались уходить. А там все – нет, куда, мы вас не отпустим, мы вам заплатим, только оставайтесь. И они заплатили нам по тем временам просто неимоверную сумму. А до этого Зоригто искал работу, везде подрабатывал, чуть ли не вагоны разгружал, работал администратором в Оперном. И там дали зарплату рисом, гречкой, растительным маслом. И Зоригто в эту коробку посмотрел и сказал: «Нееее, я так работать не буду». Семью же надо было содержать, он работал в ночных клубах: «Квартал», «Кингсбургер». Мы сильно переживали, какую работу найти. А тогда я увидела, что его все принимают, все им восхищаются. Домой приходим, и я говорю, зачем тебе, Зоригто, искать работу? Вот же твое.
Зоригто: И после этой укурикской свадьбы у нас каждые четверг, пятница, суббота были забиты.
– И были же не только свадьбы, еще конкурсы, поездки, гастроли…
– Международные поездки начались с конкурсов, сначала получали опыт, знакомились между собой. И конкурсанты приглашали нас уже с концертами. Куда бы ни приезжали, мы приковывали внимание всех. Мы ездили в Уфу, после финала поехали на теплоходе, и там ребята встали и сказали: «Вы – наши монголы, буряты, ведите нас за собой, и мы пойдем. Мы – ваши братья!». Это были звезды своих регионов: Нуграли Турлакбеков, алтайская группа «Талаа», приезжал теперь уже народный артист Республики Саха, суперзвезда мелодист Байбал – Павел Семенов.
– Я понимаю, что пандемия и пригласить ребят не получится, но какие-то включения будут?
Зоригто: Обязательно, и будет очень много включений. У нас будет много музыкальных композиций, мы сегодня снимаем клипы. Будут поздравления из разных стран, разных регионов. Это будет очень интересный концерт, и мы готовим его специально для артистов в период пандемии – сейчас просто невероятно сложный период для нас, артистов, настал. Если пекари пекут, учителя, врачи работают, мы же ничего делать не можем. И мы решили показать концерт всему миру и попросить поддержки. Не только нам. После этого планируем серию концертов с участием суперзвезд бурятской эстрады.
– Что такое сегодня бурятская эстрада? Можно ли вообще говорить о таком явлении? Одно дело, в Москве, где есть залы, клубы, большие концерты от радиостанций и ТВ. Другое – у нас… Можно ли нашу бурятскую эстраду вывести из банкетных залов? Вы с вашим огромным опытом видите выход?
Зоригто: Вообще есть. И мы об этом говорили с представителями Министерства культуры, но они считают, что мы, эстрадники, свободны в своей работе. И зачем нам надо, чтобы они нас ставили в свои графики, какие-то требования предъявляли: «В коммерческом плане вы свободны. Кто мешает вам работать?». В принципе, нам дана свобода – мы работаем, как хотим, с кем хотим. С другой стороны, если бы была поддержка в плане работы с артистами эстрадного жанра со стороны филармонии. Я очень много об этом говорил, но пока…
Нонна: Наверное, надо просто брать и делать, но, с другой стороны, артисты эстрады – это очень свободные люди, которые не могут быть под кем-то. И если посмотреть на мировую эстраду – поп-звезды все равно поют на тех же корпоративах, только расценки там совершенно другие. А то, что мы здесь поем на свадьбах, юбилеях, я не считаю, что это зазорно. У нас зритель-то другой стал: если 20 лет назад было «свадьбы без драки не бывает», то сейчас люди совершенно по-другому воспринимают. И я думаю, это как раз-таки и есть вклад наших артистов.
Зоригто: Концепт развития бурятской эстрады – это такой долгосрочный проект, который должен инициироваться министерством, которому будет ли интересно? Все говорят, что у нас целых пять театров, якобы слишком много для такой республики. Но эти театры живут, обеспечивают себя зрителями, и мы ходим, смотрим. Даже народные театры наши радуют. И я думаю, эстрада будет развиваться и дальше. И дай бог, чтобы появился человек, который определил бы вектор развития нашей современной музыки. Ведь она не стоит на месте. Очень хорошая тенденция – появление БуряадFM. Несколько лет назад мы и не мечтали слушать себя по радио. И, конечно, социальные сети – спел, выложил, и уже через секунду тебя увидели в США. Именно поэтому мы решили идти в ногу со временем и сделать онлайн-концерт.
– Кого, кроме вас, мы увидим на сцене?
Зоригто: Будут все самые яркие звезды бурятской эстрады – имена не буду называть, это сюрприз. Но мы будем работать в дуэтах, квартетах, даже петь квинтетом. Мы всех объединили, все будут участвовать в проекте. Зрителей ждут очень интересные новые интерпретации наших песен.
– Насколько мне известно, к концерту подключаются еще и художники, дарханы.
Зоригто: Мы сначала хотели провести обычную лотерею. И тут наш менеджер предлагает подключить художников, мы начали звонить, предлагать, и никто не отказывается. Сейчас, по сути, вообще объединим бурятскую культуру. Вообще у нас получилось: 2020 год, 20 лет, 20 номеров, 20 работ художников-дарханов. Все на 20 (смеется), и концерт начинается в 20-00.
– Смогут ли зрители вам задать вопросы?
Нонна: У нас будет обратная связь со зрителями. Даже на самые каверзные вопросы мы готовы отвечать, а что скрывать-то? Мы 20 лет на виду, с вами.
Соелма Сандакдоржиева
