Известно, что 2-этажный домик на проспекте Победы был жилищем руководителей республики и их семей. И случилось женам двух высокопоставленных членов правительства Бурятии затеять между собой «добрососедскую» войну, которая закончилась тем, что однажды в подъезде одна из противниц вылила на другую содержимое своего семейного ночного горшка (почему в тот момент не функционировали ватерклозеты и все пользовались ночными вазами – история умалчивает). Мужья обеих воительниц были незамедлительно сняты со своих должностей и лишены привилегированного жилья.
Случай этот – метафора того, чем стала наша сфера культуры в результате безграмотных и невежественных действий руководителей культуры и республики. Необоснованное увольнение директора театра оперы и балета проявило не только барское отношение всех ветвей власти Бурятии к культуре, к профессиональному искусству, но и уровень личностей членов правительства и депутатов Хурала. Он такой же, как у метательницы нечистот. Подобно ей, мановением пары рук наше культурное пространство низведено до размеров номенклатурного подъезда, где каждый, заскочивший во власть, может предъявлять миру содержимое себя. И никто не стыдится своей первобытной дикости. Наоборот, не сделав для культуры Бурятии ничего созидательного, ничего расширяющего, развивающего, власти свои грубые завхозовские «телодвижения», направленные на ублажение интересов частных лиц, ханжески называют заботами о продолжении славных традиций бурятской культуры.
«Традиции – это передача огня»
Однако, если попросить властьимущих назвать хотя бы три «славных традиции», не назовут. Потому что, во-первых, надо знать предмет, о котором берешь на себя смелость судить. Во-вторых, уметь этот предмет осмыслить. И очень пугает то, что взрослые вроде бы люди, по прихоти случая оказавшиеся на взрослых ответственных постах, инфантильно полагают, что статус волшебным образом наделил их необходимыми знаниями и умениями. Но мы видим, что нет даже умения осознать культуру как область знания. Нет понимания, что «славные традиции бурятской культуры», «традиции бурятской вокальной школы», «традиции бурятского балета» и прочая – очередной миф. Более того, именно функционеры и само слово «традиция», и то, что в него вкладывают, истаскали донельзя.
Подавляющее большинство под традициями подразумевает старинные устои, обычаи, обряды, ритуалы и записывает себя в рьяные хранители таковых. Но мало кто отдает себе отчет в том, что до нас дошли обрывки устоев и обычаев, а сокровенные, даже сакральные их смыслы вообще утрачены. С каким бы упоением мы на современной бурятской свадьбе ни расплетали-заплетали косы невесты, якобы воздавая дань заветам предков, ничего заветного в этих действиях нет. В наше время женские волосы не являются носителями каких-либо тайных смыслов бытия.
Традиция, это своего рода инструкция – «делай, как я», ведь все обычаи, обряды, устои, ритуалы создавались практикой жизни. Это алгоритм действий, который облегчал жизнь, объяснял ее, поддерживал, защищал и сохранял. В определенных условиях. Условия изменились. Давно. Но поскольку философии нас толком не учили, истории учили тенденциозно, а критическому мышлению не учили вовсе, мы думаем, что традиции подобны египетским пирамидам из известной поговорки «Все боится времени. Время боится пирамид». Но мы ошибаемся, традиции – это не нечто неизменное, непреходящее, не имеющее начала и конца. Традиции могут обесцениваться и отмирать.
Кажется, австрийский композитор Густав Малер сказал, что «традиции – это передача огня, а не поклонение пеплу». К сожалению, мы, как древние египтяне с их культом загробной жизни, предпочитаем поклоняться пеплу, а «традиции» выполняют у нас роль богов. Таким образом, мы мифологизируем свое прошлое. Зачем? Затем, что та общность людей, которая сегодня существует на постсоветском пространстве, была пророчески описана Блоком: «Рожденные в года глухие пути не помнят своего. Мы — дети страшных лет России - забыть не в силах ничего. Испепеляющие годы! Безумья ль в вас, надежды ль весть? От дней войны, от дней свободы - кровавый отсвет в лицах есть»…
Лишенные «благодаря» последствиям Октябрьской революции, длинной исторической памяти, сегодня, в 21-м веке, мы испытываем такой же дефицит истории, какой испытывали на заре человечества молодые в те времена народы. Мы отмечаем 100-летие революции и комсомола потому, что дальше этой сотни лет нет ничего, что бы нас идентифицировало как общность. Только мифы нас обосновывают, создают нам ценность в собственных глазах.
Одно «маленькое» обстоятельство
Профессиональному искусству Бурятии нет и века, оно вторично и несамостоятельно, и уже эти обстоятельства говорят о том, что если мы и следуем каким-то традициям, то, прежде всего, это традиции русского театра, русского балета, русской вокальной школы, русского изобразительного искусства, русского инструментального исполнительства, русской критической мысли. В свою очередь, все это коренится на традициях европейской культуры. О собственных национальных культурных традициях мы можем говорить, только когда речь идет о народном пении, народных танцах, народных ремеслах, но и в профессиональном исполнительстве все эти виды творчества шлифуются в рамках общепринятых образовательных стандартов…
Для того, чтобы смело заявлять о том, что у бурятского профессионального искусства есть свои собственный традиции, нужно одно «маленькое» обстоятельство – время. Нелепы утверждения, что бурятская вокальная школа сложилась к середине 20-го века! То есть на рубеже 30 - 40-х бурятские исполнители начали учиться оперному пению, а через 10 лет уже и школа сложилась?! Итальянская вокальная школа начала складываться в эпоху Возрождения и шлифовалась в течение нескольких веков под влиянием многих совершенно могучих, даже колоссальных факторов и целей. А мы тут в две пятилетки достигли вершин оперного пения?!
Школа в искусстве – это, прежде всего, методика, метод, методология. Итальянская вокальная школа методологически строится на том, что организм певца мыслится как музыкальный инструмент и звук в нем создается не голосом, как таковым, а механизмом, состоящим из органов дыхания, гортани, горла и резонаторов певца. Для того, чтобы этот голосовой аппарат заработал правильно, существует целая система отшлифованных веками приемов и способов «настройки». Вот это, коротко говоря, и есть школа.
Так называемая бурятская вокальная школа ни что иное, как русская вокальная школа, синтетическую основу которой создал композитор Михаил Глинка, суммировав современные ему достижения итальянской и немецкой школ. Считается, что в Бурятии, как нигде (весьма спорное убеждение, ибо никто специальных исследований на сей счет не проводил), много исполнителей, от природы наделенных особо красивыми и сильными голосами оперного масштаба. Но красоты и силы голосов, а также их количества еще недостаточно, чтобы автоматически идентифицировать все это как национальную вокальную школу. Какой свой особенный, способный встать в один ряд с крупными вокальными школами метод оформления красивого голоса в певческий инструмент предложила миру Бурятия? Почему учиться в этой школе не рвутся певцы со всего мира? Скорее всего, потому что нет такого специального бурятского метода. Школа – это постановка не только голоса, но и обширного музыкального кругозора, что возможно только в консерватории. Наконец, школа – это когда извне, из обстоятельств жизни общества, приходят условия, порождающие развитие в данном случае певческого искусства. В Италии это было развитие архитектуры и инженерной мысли, а также появление целого ряда художников, музыкантов, поэтов, желающих создавать музыкальные спектакли. Тут, кстати, вот что примечательно – мы можем выделить целый ряд наших певцов, отличающихся выдающимся актерским дарованием. Но традиции гранить актерские таланты в оперных исполнителях, к сожалению, не сформировалось. Потому что традиция режиссерского оперного спектакля не сложилась, прервалась уж в конце 70-х годов…
Итак, у нас нет ни необходимого временного промежутка, ни метода, ни консерватории, ни ряда педагогов, ни инженерно-технических предпосылок, но зато есть традиции бурятской вокальной школы… Традиции есть, школы нет. Замысловато!
То же самое в балетном искусстве. Во-первых, нет и не было такого понятия, как бурятская балетная школа. Есть легендарная русская балетная школа, и Бурятский хореографический колледж находится в лоне этой традиции. Если уж говорить о каких-то местных особенностях, так, скорее, о том, что «бурятская школа» традиционно не может готовить кордебалет в лучших петербургских традициях, но до последнего времени у нее как-то неплохо получалось обучать солистов. Но и тут необходима преемственность метода. А разве она есть?
Откуда взялся миф о традициях?
Наше профессиональное искусство в силу своей молодости такой еще тонкий и зыбкий культурный слой, что буквально у второго-третьего поколения профессионалов возникла острая потребность в самоукреплении, в поднятии самооценки. Творческой молодежи 50 - 60-х годов не досталось «великих строек»: театры, музеи, библиотеки, филармония, ансамбль, учебные заведения - всё уже было создано и поставлено на рельсы. При этом старшее поколение не спешило уступать молодым, не спешило возлагать на них всю полноту ответственности за развитие. Новому поколению выдали инструкцию «делай, как я», и оно честно делало – поддерживало достижения предыдущего поколения, не более.
Свою руку к созданию мифа о «системе подготовки творческих кадров» и «славных традициях бурятской культуры» приложила и власть. Функционеры любят поговорить о «традициях», это наполняет их, ничего не создающих, сознанием своей причастности к чему-то большому. Даже не причастности, а прямо-таки руководящей роли!
И тут нельзя не сказать, что одна неоспоримая традиция в нашей культуре все же есть – министр культуры у нас всегда, за единичными исключениями, кто угодно, но только не профессионал из самой сферы культуры. Номенклатура всех мастей во все времена относилась к сфере культуры потребительски, рассматривая ее как арену для самолюбования, самоутверждения, демонстрации себя. Но никогда еще она с такой дешевой самоуверенностью, с таким люмпенским невежеством, с такой пошлой убежденностью в безнаказанности не подминала под себя само понятие культура.
Туяна Будаева
