Если задуматься, то понятие рабства за несколько тысячелетий плотно укоренилось в нашем сознании. Представляя несчастного раба, мы чувствуем отчуждение и негодование. Никто не хотел бы оказаться в таком безвольном плену. Однако лица у рабства тоже бывают разные. Сегодня немало желающих примкнуть к одному из самых древних видов неволи – интеллектуальному.
Слово «раб» вызывает у нас не самые приятные ассоциации. Когда я думаю о рабах, в моей голове всплывают картины песчаной пустыни, наполненной бесплатной рабочей силой, которая движется по нужному курсу. Эта подневольная сила из человеческой массы тянет за огромные веревочные тросы невообразимой тяжести булыжники. Независимо от направления ветра, невыносимой жажды или изнуряющего зноя, они все равно движутся, подгоняемые кнутом надзирателя. Бедные, не знающие покоя рабы, погоняемые надсмотрщиком, изо всех сил стараются выполнить возложенное на них задание.
Конечно, в таком представлении рабство никогда не было чем-то желанным, к чему бы мы стремились, и получив которое — радовались. Ведь рабство, о котором рассказывает нам история — это жестокость, страдания и бесконечный изнуряющий труд.
Обратный эффект
Раб — это говорящее орудие, воодушевленная собственность, вещь. Так было в Древней римской империи, спустя века встречалось и в исторической правде России. Известно, что рабы были практически в каждой сфере жизни: медицине, военном деле, домашнем хозяйстве, строительстве и прочем. Но были они и в литературе. Собственно, именно литературное рабство прошло сквозь время до наших дней и продолжает укрепляться.
Однако уже спустя несколько столетий этот вид рабства стал желанной целью для интеллектуальной части населения. Той части, которая способна создавать картины действительности посредством слова – писателей.
Известно, что еще во времена Дюма, Шекспира, прочих мастеров слова литературные рабы помогали создавать бесценные произведения, которыми мы до сих пор восхищаемся. Многими произведениями классической русской литературы гордимся, в то время как ученые спорят по поводу подлинности авторства этих книг. Но это лишь вопрос интеллектуальной собственности, гениальной по своему содержанию. Интеллектуальное рабство 21 века – совершенно иное явление.
Профессии литературного раба нет, но названий и сравнений в обществе достаточно. Чаще можно слышать «литературные негры», именно такое название прижилось в российском обществе для лиц, не способных работать в литературе под своим именем. В Америке таких людей называют более уважительно – "литературные призраки". Существуют еще несколько вариантов: литраб, призрак пера, безымянный автор, книггер. Но суть от смены названия не меняется. Раб остается рабом.
Это по форме напоминает литературное творчество за деньги, когда продаешь свое мастерство другому, чтобы он мог назвать себя подлинным автором достойного всеобщего внимания произведения. На самом деле весь процесс от начала и до конца превращается в фарс.
Если задуматься, то одно дело, когда литературный раб помогает человеку обрамить в читаемую форму мемуары. Есть что сказать, но нет умения красиво это делать со страниц книги. И совсем другое дело, когда раб работает с идеей заказчика художественной книги, оставляет след собственной личности, стиля изложения. И хорошо, если получается нечто читабельное и притягательное, нечто, пользующееся спросом. Но сегодня чаще можно встретить обратный эффект.
Рабство Бурятии
У всех на слуху знаменитое, не обремененное большим интеллектом чтиво от Дарьи Донцовой. Всем давно известно, что ее книги – плод работы целой команды авторов, каждый из которых вправе носить статус литературного раба.
Итак, литраб – понятие, плотно укоренившееся в современной российской жизни книголюбов, однако по сей день диковинное для Бурятии.
Бурятии есть чем похвастаться в области литературного мастерства. И большое достижение – произведения, задуманные и осуществленные от начала и до конца одним автором. Зато теперь мода на литрабство породила другой виток развития – упадок. Возможно, это кого-то и удивит, но сегодня издать книгу – не такое уж простое дело. Необходим внушительный начальный капитал на печать, затем коммерческая жилка для продвижения в массы, формирование спроса на книгу и только потом теоретически приходит успех.
Теперь задача упрощается для тех, у кого капитал накоплен, совсем нет таланта и желания изучения законов литературного творчества, но есть неуемная жажда славы. И вот на помощь приходит подневольный, вникает в суть сюжета, продумывает основные ходы и воплощает в жизнь чужие замыслы.
Любопытно, что по всем канонам интеллектуального рабства написать что-то стоящее за деньги позволяет только хорошее образование, грамотность и знание своего дела, то есть положительный опыт. Одним словом, стать литрабом может лишь состоявшийся писатель, по каким-то причинам не способный получить выгоду от собственного творчества. Но вот что интересно, в Бурятии такое правило часто не работает, как, в общем-то, и во всей стране.
Немногие вчерашние копирайтеры мечтают стать литрабами, кто-то из них добивается своей цели. Зато книги, которые создаются движением их мысли, теряют свою истинную ценность, даже если они неплохо написаны и вызывают ответ в душе читателя. За такими уже псевдопроизведениями скрываются несколько лиц, подлинность которых трудно разглядеть. Приходит эпоха бульварного воскресного чтива, на заглавной странице которого стоит метка авторства (заказчика) и за редким исключением самым мелким шрифтом рядом с именем редактора может появиться метка соавторства (иногда это и есть имя литраба). Это тяжкий, неблагодарный и не особо дорогостоящий труд.
Расхожее в любой творческой среде понимание таланта звучит примерно как: «истинный мастер ревностно относится к своему ремеслу». Возможно, это значит, что каждый увлеченный творчеством человек, а писатели являются именно увлеченными людьми, с большим трудом сможет узреть свою идею в книге, воплощенную чужими руками. Они до бесконечности будут менять детали, добавлять свое видение. В итоге писатель сам создаст свое произведение с нуля, и литрабство будет лишено смысла.
Конечно, немало мнений по поводу пользы литрабства и согласия с его существованием в качестве достойной профессии. Но любое мнение, негативное и положительное, по факту развития моды на литрабство возможно оспорить.
А потому противоречия остаются, пока современное литературное творчество мельчает.
