Худрук оперы Бурятского театра оперы и балета Дарима Линховоин рассказала «Новой Бурятии» о своих планах и информационных нападениях на нее, предпринятых в последнее время целым рядом медиа-ресурсов.
- Дарима Лхасарановна, Вы только что вернулись в Улан-Удэ из Брюсселя, где участвовали в культурной программе крупного международного саммита «Азия – Европа». Вы остаетесь в театре?
- Около месяца назад наш новый директор Эржена Жамбалова попросила меня остаться. Я осталась. Но сейчас, после того, что обо мне за это время написали в газетах и в социальных сетях, я даже не знаю... Приехала и лежу, ничего не могу делать. Это просто ужасно... В одной статье написали о каких-то суммах моих зарплат, премий. Пишут: 125 тыс. рублей в месяц... А почему не 300 тыс.? Могли бы и 300 тыс. написать, чего мелочиться-то! Все это такое невозможное вранье!
В другой статье описывается, как солисты нашего балета Баир Жамбалов и Булыт Раднаев, оказывается, пришли в редакцию газеты и просто оболгали меня. Понятно, что все это с подачи одного музыкального критика, моей вечной недоброжелательницы. Хотя, кто прячется под псевдонимом «Диана Сосновская», я не знаю. Но мне кажется, что это писала именно она. Многие годы этот человек везде пишет, что в нашем театре все плохо, а виновата во всем Дарима Линховоин. Почему она это делает, я не знаю. Потому что лично с ней я даже не знакома.
Сейчас я даже не могу зайти в театр, мне кажется, что меня могут где-нибудь прибить. Булыт Раднаев прямо в театре при коллегах кричит: «Гнать надо Линховоин!». А в статье они рассказали журналисту, что на гастролях театра из-за меня их, балетных артистов, селят в плохие условия, а оперных – в хорошие.
А этот бред о том, что я якобы решаю в театре то, из какой ткани шить балетные костюмы! Из дешевой или дорогой... И пишут, что денег на костюмы затрачено много, а сшиты они из дешевой ткани. А деньги куда, ко мне в карман, что ли?! Ведь так же можно любому человеку приписать вообще все, что угодно. От Баира Жамбалова я, конечно, такого не ожидала.
А недавно в нашем театре случился дебош. Это было после премьеры двух наших молодых солистов оперы Соёла Батуева и Марии Балдановой, которые недавно спели свои первые большие сольные партии. В «Евгении Онегине».
- Кстати, как они спели?
- Их премьера прошла хорошо. Я вообще думаю, что это очень перспективные ребята и со временем они будут хорошими певцами. Они молоды, у них и внешность прекрасная, очень красиво смотрятся на сцене. Сейчас они только начинают свою сольную карьеру, с ними занимаются очень опытные, хорошие концертмейстеры Наталья Селиванова и Елена Березовская.
Когда приехала, то тоже решила с ними начать заниматься. Потому что я вижу, что способности есть. А самое главное, у них есть огромное желание добиться настоящего успеха, славы, занять свое место в искусстве. Соёл мне сам сказал: «Я так хочу всего добиться!». А мне всегда было интересно заниматься именно с молодыми певцами, помочь им выйти на большую сцену. Так всегда было. И с Галиной Шойдагбаевой, которая ко мне пришла молодой девушкой, и с Ольгой Аюровой, и с другими певцами. И я сделаю все, что могу, чтобы наши молодые артисты Соел Батуев и Мария Балданова стали певцами мирового уровня, вновь прославили наш театр. Я, конечно, не волшебник, но кое-что умею! К тому же я вижу перед собой очень хороший материал!
- И что же случилось после премьеры?
- Ну да, вернемся к этой вечной теме моего критика: «В деревне Гадюкино дожди!» (смеётся). После премьеры мы все собрались, хорошо сидели, общались. Были Батэрдэнэ, Соел Батуев, Чингис Иванов, Галсан Ванданов, Маша Балданова, Оксана Хингеева. Чай, пирожные. У нас была открыта дверь. Тут зашел Булыт Раднаев, начал что-то свое говорить, забирать на себя внимание всех. Я думаю, наверное, пойду. Попрощалась, встала и пошла к себе.
Через некоторое время за мной молодежь пришла: «Дарима Лхасарановна, давайте, посидим еще!». Спускаемся вниз, а там Булыт Раднаев сидит в коридоре, его пьяного наши солисты держат. Увидел меня, начал кричать, что, мол, гнать надо Линховоин из театра! Я была в шоке. Мы позвонили Володе Кожевникову, руководителю балетной труппы, попросили его помочь, он приехал. Потом приехала полиция, которую вахта вызвала. Полицейские хотели Раднаева вывести, но Кожевников стал его защищать. А тот кричал и буйствовал, как сумасшедший! Я пошла домой и когда уходила, слышала звон разбитого стекла. Вот такая история.
Потом я улетела в Брюссель, а через несколько дней спустя в газете вышла эта безобразная статья, в которой Булыт Раднаев и Баир Жамбалов говорили, что их в театре обижают и что балетные артисты получают денег меньше, чем оперные.
- Это разве не так?
- Специально поинтересовалась этим вопросом. Не знаю, можно ли сейчас конкретные суммы назвать, но Булыт Раднаев на самом деле получает даже больше, чем наши ведущие певцы. У наших ведущих солистов зарплата чуть более 25 тыс. рублей плюс «квартирные». У Батчимэг, великолепной певицы, даже меньше! Мы хотели, кстати, ей повысить зарплату, но разразился весь этот скандал с увольнением директора и моим несостоявшимся пока уходом из театра. Самая маленькая зарплата у нас – 16 тыс. рублей в месяц.
Булыт Раднаев и Баир Жамбалов же получают так же, как наши ведущие солисты, как Ариунбаатар Ганбаатар, оперная звезда мирового уровня!
Но меня особенно поразила история с квитанцией о зарплате нашей солистки Батчимэг за один из месяцев. Там была указана сумма более 55 тыс. рублей. Так вот кто-то эту квитанцию где-то достал, не поленился – размножил и подкинул во все гримерные! Вот, мол, смотрите, сколько оперные получают!
Я спросила у нашего главного бухгалтера, откуда такая сумма. Мне объяснили, что пока у Батчимэг не было рабочей визы, с нее брали больше подоходного налога, чем с нас. А когда она получила рабочую визу, ей налог вернули. И вместе с премией за один из месяцев получилась приличная сумма. Но ведь премии платят не за каждый месяц! Так что суммы у Батчимэг на самом деле гораздо меньше. Вот такие страсти у нас в театре разгорелись. Кто-то целенаправленно хочет весь коллектив рассорить!
- О вашей зарплате тоже много пишут в последнее время...
- И обо мне. Я, конечно, получаю больше, чем артисты. Поскольку являюсь руководителем, несу большую ответственность – за каждый спектакль, каждое выступление. Потом у меня есть определенная квалификация, звания (народная артистка РФ, заслуженная артистка РСФСР, народная артистка Бурятской АССР, лауреат Госпремии РБ. – Ред.).
Сейчас приходится говорить даже о моем образовании. С подачи того же музыкального критика уже давно распространяются слухи о том, что у меня нет специального музыкального образования. Что я якобы никакую Ленинградскую консерваторию не заканчивала. Представляете?!
Но я с восьми лет училась в спецшколе при Ленинградской консерватории. Поступила туда в 1960 году, через 10 лет закончила. Все это время жила в интернате в Ленинграде. А еще через пять лет, в 1975 году, окончила саму Ленинградскую консерваторию. Не хотелось об этом говорить, но здесь, в Бурятии, такого образования ни у кого нет. Ведь нашу спецшколу, как и спецшколу при Московской консерватории, еще в советское время называли элитными учебными заведениями. Как говорили тогда, «дети на экспорт». И сейчас весь мой класс давно уже за границей. Все читают о скандалах в нашем театре и говорят: «Дарима, какой ужас! Что у вас в Бурятии творится?! Что это за республика!». Ведь они же всегда по мне судили о бурятах и о Бурятии. А тут такое!
Мы с Ариунбаатаром прилетели в Брюссель, а там, в Европе, родственники живут, тоже все читают про наш театр, обсуждают. И все меня спрашивают: «Ну как ты?». А я перед самым нашим концертом в рамках этого саммита прочитала интервью наших балетных, где они меня очернили. Меня всю трясло, я не могла собраться. На меня Ариунбаатар стал даже голос повышать, отчитал меня, как маленькую. Почему вы читаете Фейсбук перед концертом?! Я тогда еле-еле собралась...
Концерт длился час, выступали в небольшой аудитории перед участниками саммита «Азия – Европа» (ASEM, Asia Europe Meeting). Это была маленькая часть большой культурной программы саммита. Исполнили французскую, немецкую, итальянскую, русскую, монгольскую музыку, оперные арии, романсы.
- А что с вашим дипломом? Вы рассказывали, что была специальная проверка Минкульта?
- Была следующая безобразная история. Та самая моя критикесса сделала запрос в Минкультуры Бурятии, и оттуда к нам в театр пришел юрист и говорит: «Покажите диплом Линховоин!». Мне позвонили из театра, и я сказала юристу, мол, если это кому-то надо, то пусть она и делает запрос в Ленинградскую консерваторию. Пусть хотя бы потрудится немножко, а я ей свой диплом показывать не буду! И юрист ушла ни с чем. Но потом я все-таки принесла диплом в театр. С него там сделали ксерокопию, пусть там лежит.
И в тот же день я случайно столкнулась с министром культуры Дагаевой. Я встречалась в ресторане с Дамдинсурэном, советником по культуре премьер-министра Монголии, и там же оказалась Соелма Баяртуевна. Дамдинсурэн сказал, что это он ее пригласил – он хочет, чтобы мы помирились. Ну, мы немножко вместе с ней посидели. Я ей объяснила, что являюсь народной артисткой России и много раз собирала свои документы, когда меня представляли к разным званиям. И диплом об окончании консерватории в том числе. И поинтересовалась: «Почему вы слушаете каких-то ненормальных людей и зачем вы посылаете в театр своих юристов проверять у меня документы? Вы хотите меня унизить?».
Министр сказала, мол, это заместитель перестарался! Диплом у меня как раз был с собой, и я ей показала его. И я заметила, что она его очень внимательно изучала. Представляете, эти люди думают, что я всю жизнь всех обманывала!
Но ведь я столько лет работаю в театре. Я занималась с Галиной Шойдагбаевой, Валентиной Цыдыповой, Еленой Шараевой, Оксаной Хингеевой, Ольгой Аюровой, Дамбой Зандановым, Батором Будаевым. Все они становились лауреатами международных конкурсов, вся наша Бурятия ими гордилась, начиная с 80-х годов. Галина Шойдагбаева после всех этих конкурсов пела в Ла Скала вместе с Вячеславом Бальжинимаевым. Валентина Цыдыпова была солисткой Мариинского театра.
С народным артистом СССР Дугаржапом Дашиевым я сделала все его великие партии: в «Отелло», «Пиковой даме», «Кармен», «Самсоне и Далиле». А наши молодые балетные артисты, оказывается, об этом даже не знают! Как можно работать в театре и ничего о нем не знать?
И почему сейчас я должна выслушивать от этого Булыта Раднаева всякие гадости? Почему в газете может запросто писать про меня неправду и ронять мое имя?
- Ведущие солисты балетной труппы уверяют, что оперные артисты меньше работают, но получают больше денег, чем балетные. На чем это основано?
- Можно посмотреть финансовые документы театра и легко убедиться, что это не так. О занятости. У нас в репертуаре театра 11 оперных спектаклей. В них занят двойной состав певцов. Сейчас еще новых солистов готовим на замену. И оперных спектаклей в месяц в афише бывает больше, чем балетных.
Конечно, у нас есть артисты, которые сейчас мало заняты в спектаклях, и уроки не посещают. Галину Шойдагбаеву и Валентину Цыдыпову мы вообще не трогаем. Но в концертах они поют, публика их так же любит. Они принесли славу Бурятии и, естественно, имеют в театре уважение и определенные привилегии.
Все остальные солисты, и Михаил Пирогов, и Александр Хандажапов, все ходят на работу, занимаются со своими концермейстерами-педагогами. Певец должен держать себя в форме каждый день. Они все посещают уроки, распеваются, разучивают партии, концертные номера, участвуют в спектаклях. Это постоянный тренаж, как у спортсменов, каждодневная работа. А не так, что 1 - 2 раза в месяц пришел, спел в спектакле и ушел.
Есть певцы, которые не заняты в спектаклях. У нас кто будет петь в спектакле, определяют режиссер и дирижер. Выбирают не только по голосовым данным, но и по артистизму и внешности. Например, невозможно ставить полную женщину на роль главной героини. Сейчас уже не то время. Бывает, артисты обижаются, но я всегда им говорю: «Девчонки и мальчишки! Приходите в физическую форму!». Тот же Михаил Пирогов сейчас подтянулся, очень строго следит за своей формой, постоянно занимается собой. Он много ходит, делает специальные упражнения.
Кстати, в одной из статей обо мне написали, что наш солист Мэргэн Санданов уехал во Владивосток потому, что это я его выжила. Но Александр Хандажапов ему сразу же позвонил и спросил об этом. И Мэргэн ему сказал, что я здесь ни при чем. И что платят ему там 120 тыс. рублей в месяц, а здесь он получал 20 - 22 тыс. рублей. А у него трое детей. Вот и подумайте, виновата в его отъезде Линховоин или нет.
- О совместных гала-концертах оперной и балетной трупп театра. «Балетные» говорят, что их здесь дискриминируют по количеству номеров. Это так?
- Как вообще составляются программы гала-концертов? Я, как худрук оперы, даю свои номера, а Морихиро Ивата (худрук балета. – Ред.) и Владимир Кожевников дают свои. А режиссер концерта это все компонует. И все! Почему они говорят, что я убираю балетные номера?
То, что балетных номеров меньше: балетная труппа всегда дает меньше номеров. Потому что в концертных номерах у них танцуют, как правило, одни и те же солисты. И они просто не успевают переодеться. Мори (М. Ивата. – Ред.) говорит: «Мы не успеваем». Я говорю: «Хорошо, мы будем петь три номера – одна ария, две песни. Успеете?». «Да, успеем». И следующий балетный номер идет через три оперных номера. То есть здесь чисто техническая причина. И потому, что в балетной труппе мало ведущих солистов.
Еще они пишут, что когда был наш концерт в Большом театре в Москве, Линховоин якобы заставляла Азата Максутова, главного дирижера и худрука театра, снять один балетный номер. И Баир Жамбалов сочиняет, что он при этом присутствовал! Но режиссером того концерта была, кстати, Эржена Жамбалова, а такого разговора с Максутовым вообще не было. И никто балетный номер не хотел снимать! Вот как так можно врать? Лишь бы меня очернить!
Еще о зарплатах солистов оперы. У нас ведущие солисты балета, повторюсь, получают как Михаил Пирогов и Ариунбаатар. После победы Ариунбаатара в международном конкурсе «Би-Би-Си» в Кардиффе, а этот самый престижный конкурс солистов оперы вообще в мире, ему немного повысили зарплату. Но это же понятно: у него такие достижения - и конкурс «Певец мира», и конкурс имени Чайковского. Почему вообще они себя равняют с Ариунбаатаром и требуют равной с ним оплаты? Кто они такие? И кто хотя бы в масштабе России знает Булыта Раднаева?! А Ариунбаатара знает весь мир!
Вот и придумывают всякое. Сейчас начали говорить, что Линховоин за счет театра «прокатилась в Брюссель» и что мы с Ариунбаатаром там представляли не Бурятию, а Монголию. Мол, сколько можно такое терпеть?! Но ведь это опять неправда. Все затраты на поездку нам оплатило правительство Монголии, которое было заинтересовано в том, что на саммите «Азия – Европа» европейские и азиатские лидеры могли послушать нашего певца. И там везде официально писали о нем как о солисте Бурятского театра оперы и балета. Вот программа саммита (показывает), посмотрите, пожалуйста, и убедитесь. То есть и я, и Ариунбаатар представляли в Брюсселе наш театр!
- Кстати, расскажите об Ариунбаатаре?
- Он с детства пел. Но консерваторского образования у него нет, это настоящий самородок. У него есть диплом университета культуры и искусств в Улан-Баторе. Это что-то наподобие нашего ВСГИК. Он там учился на музыкальном факультете. Вообще у него довольно извилистый жизненный путь, хотя сейчас ему всего 30 лет.
Он поступил в университет и занимался там со своим педагогом Баньди. Но через два года его учитель умер. Ариунбаатар сильно переживал эту утрату, все бросил и уехал к себе в степь, в худон. Там он какое-то время жил как обычный номад, занимался лошадьми, коровами. Потом опять приехал в Улан-Батор и стал там работать на стройке. Он рассказывал о том, какой это тяжелый труд. В итоге он ушел со стройки и был такой тяжелый момент в его жизни, когда он даже несколько раз ночевал в подъездах. Потом он стал работать таксистом в Улан-Баторе.
И вот однажды к нему в такси сел руководитель ансамбля полиции Улан-Батора. Разговорились, и тот выяснил, что Ариунбаатар поет. И говорит: «Приходи завтра». Ариунбаатар пришел, его прослушали и взяли в полицейский хор. Он стал петь в ансамбле полиции, окончил университет, получил диплом.
- Как он оказался в нашем театре?
- Я ездила в Монголию и там, на конкурсе имени Баньди, его педагога, услышала Ариунбаатара. Он так легко пел, красиво на сцене стоял, голос довольно хороший. Я тогда спросила у местных педагогов: «А почему он в опере не работает?». Мне сказали: «А почему он должен в опере петь, разве у него хороший голос?». Я очень удивилась, но подумала, может быть, я чего-то не понимаю. Но мне он очень понравился! Как я определяю, хороший или плохой голос? Очень просто. Когда я слушаю певца, и у меня мурашки начинают бегать, то это точно хороший голос. Я в этом уже много раз убеждалась.
Я подошла к Ариунбаатару и сказала: «Поехали к нам, в Улан-Удэ! Будешь у нас в театре работать». Он тогда ничего не сказал, просто поблагодарил за приглашение. Через полгода к нам в театр приехали монгольские морин-хууристы для участия в каком-то фестивале. «Музыка кино», кажется. И он с ними приехал. Был длиннющий концерт, три или три с половиной часа шел. Под конец я уже собиралась уходить, но потом посмотрела программку: там два номера осталось. Думаю, дослушаю. И тут в последнем номере выходит Ариунбаатар!
После концерта я побежала за кулисы и пристала к нему: «Ариунбаатар, ну, давай к нам!». И тогда он сказал: «Я подумаю». Видимо, увидел наш театр, замечательный зал, почувствовал ауру. Проходит еще несколько месяцев, и он звонит из Монголии: «Я еду!». И он приехал в сентябре 2014 года, тогда как раз Спиваков у нас концерт давал. И Ариунбаатара взяли в наш театр.
Мы с ними сразу стали заниматься. Каждый день, очень интенсивно. Сначала подготовились к Международному конкурсу им. Муслима Магомаева в ноябре 2014 года. Учили романсы на русском и итальянском языках. Он же тогда ничего не знал. А в романсах ведь есть такие тонкие вещи. И ему нужно было объяснять, о чем это. Можно было, конечно, и проорать все, некоторые так и делают. Но он очень артистичный, тонкий. И тогда ему удалось очень точно передать эмоцию.
И когда он в Москве на Магомаевском конкурсе получил первую премию, его Елена Образцова спросила: «А ты где работаешь?». Он сказал, что в Бурятском оперном. «Молодец, там тебе и надо работать, это хороший театр. Выучишь русский язык, голос поставишь!». Пожелала ему успеха на большой сцене. А уже в декабре Образцова легла в больницу, и вскоре ее не стало. И это было одно из последних ее напутствий.
После этого первоначального успеха мы с Ариунбаатаром стали еще интенсивнее заниматься, готовились конкретно к конкурсу имени Чайковского в Москве и параллельно учили партию Скарпиа в опере «Тоска». Он до этого никогда не пел с оркестром, оперных арий не знал. И поначалу ему трудно давались репетиции с оркестром, вступал невовремя, сбивался, и первые свои поражения он очень трудно переживал. Потом рассказывал, что ему в Монголии говорили, мол, не надо тебе эту оперу петь, живи себе спокойно. Мне он сам говорил, что ему опера очень нравится, что он так хочет это петь. Он очень музыкальный парень! В конце концов, он довольно быстро все это освоил, выучил арии, с большим желанием готовился к конкурсу имени Чайковского.
Но перед самим конкурсом, когда уже вызов пришел, сказал мне, что не поедет. Почему? «Я очень плохо пою!». Ну, кто тебе сказал? Говорит, мол, я знаю, начал сердиться. Но в итоге я его уговорила.
- А кто из наших певцов участвовал в этом конкурсе?
- В 2015 году участвовали Михаил Пирогов, Мэргэн Санданов и Ариунбаатар. Обычно там сначала по записям прослушивают, потом приглашают на сам конкурс, в котором нужно пройти три тура. А в тот раз было еще предварительное прослушивание в Москве. И уже после этого предварительного прослушивания, еще до самого конкурса, к Ариунбаатару подошел директор конкурса, по-английски с ним очень благожелательно поговорил. А потом оказалось, что они, жюри, между собой говорили: «Вот этот мальчик получит первую премию!». После конкурса имени Чайковского был настоящий триумф в Кардиффе в 2017 году на конкурсе Би-Би-Си «Певец мира».
- А какие достижения у наших нынешних балетных артистов?
- Достижений такого уровня, как у Ариунбаатара и Михаила Пирогова, у них, конечно, нет. Пирогов совсем недавно, в сентябре 2018 года, на международном конкурсе Хосе Каррераса победил в двух номинациях. В том числе за лучшее исполнение арии из репертуара самого Хосе Каррераса, который присутствовал на конкурсе и вручал Мише этот приз.
А наши солисты балета в Международном конкурсе солистов балета в Москве даже не участвуют. И все их волнения, вероятно, связаны с Ариунбаатаром. Это профессиональная ревность и зависть. Я бы вообще назвала эту тему «Моцарт и Сальери». Другого объяснения такому поведению наших ведущих балетных артистов трудно найти. Потому что денег они получают на самом деле не меньше наших оперных певцов.
Сейчас нападки на Ариунбаатара и на меня не прекращаются. Даже поездка в Брюссель стала поводом для того, чтобы на меня клеветать. Я сейчас приехала домой и не могу даже из дома выйти, боюсь в театр заходить. Читаю о себе в соцсетях, в газетах и ужасаюсь.
- Что пишут?
- Вспомнили даже о том, что у Линховоин две машины! Ну что это такое? У меня дочь родила вторую внучку, получила 450 тыс., материнский капитал. Мы оформили кредит в 80 тыс. рублей и купили ей автомобиль. Ничего особенного, обычная японская машина. Сейчас выплачиваем кредит. А другая машина у нас до этого была. Тоже ничего особенного, также несколько лет выплачивали кредит. Почему я это всем должна объяснять?
Потом еще пишут, что я себе и своим певцам лично какие-то безумные премии выписываю! Во-первых, мне и другим руководителям цехов, худруку балета Морихиро Ивате, худруку театра Юрию Лаптеву, дирижеру, хормейстеру сумму премии определяет директор театра. Во-вторых, внутри нашей оперной труппы этим занимается специальная комиссия, называется Совет трудового коллектива. Туда входят, кроме меня, концертмейстер Наталья Селиванова, руководитель оперной труппы Оксана Хингеева и два солиста оперы, которые периодически меняются. Последнее время были певцы Михаил Пирогов и Эдуард Жагбаев. Обычно мы садимся и определяем проценты премий каждому члену труппы. Оксана Хингеева дает информацию о том, кто и сколько спел спектаклей, концертов, сколько посетил уроков. Кстати, те, кто в спектаклях не участвуют, но всегда находятся в форме, занимаются, тоже получают нормальные премии. У нас такая установка! И это справедливо.
Я сама дочь оперного певца и знаю, как они готовятся к спектаклям, занимаются, настраиваются, переживают. Знаю, сколько усилий нужно приложить, чтобы спеть свою партию в спектакле, выложиться для зрителя. Ведь спектакль – это итог и кульминация всего нашего труда! Мне очень обидно, что наши артисты получают за свой труд, конечно же, гораздо меньше, чем заслуживают.
Я сама всю жизнь работала за очень небольшие деньги, никогда ничего не получала за то, что подготовила множество лауреатов всероссийских и международных конкурсов, которые потом получали звания заслуженных и народных артистов России и Бурятии. Только в последние несколько лет, после того, как стала художественным руководителем оперы, у меня появились какие-то деньги. И кстати, гораздо меньшие, чем пишут в этих странных статьях.
- Расскажите о своих планах на ближайшее время?
- Конечно же, я хотела бы остаться в нашем театре. Здесь, в Улан-Удэ, моя семья и мой родной дом. Но сейчас мне очень горько и обидно... Я попросила нового директора Эржену Жамбалову, чтобы она серьезно поговорила с Булытом Раднаевым. И жду от него извинений.
От «музыкального критика» и от депутата Гергенова, это тоже странный человек, я ничего не жду (смеется). Эти люди даже представления не имеют о том, какие гонорары получают серьезные режиссеры, дирижеры и балетмейстеры. Наш театр в этом отношении не идет ни в какое сравнение с другими такими же театрами. В Новосибирском театре руководитель балета получает по 600 тыс. рублей в месяц! А у нас те же худрук Юрий Лаптев и приглашенный дирижер Леонид Корчмар за одну постановку, на которую уходят несколько месяцев, получают меньше.
Но ведь нам же нужно какой-то уровень искусства поддерживать! Не существует отдельных критериев для, например, бурятского искусства или другого регионального искусства. Искусство едино, как и едина красота. У нас не сельский ДК, а театр! И наши артисты выступают на мировом уровне, они наша общая гордость.
Ведь хороший спектакль стоит хороших денег. Сколько у режиссера и дирижера сил на это уходит! Положим, костюм графини не может шиться из какого-нибудь тюля. А таких костюмов нужно, скажем, пятьдесят. А декорации! У нас сейчас для новых спектаклей есть трехслойные декорации с первым, вторым, третьим планами. Вы же видите это в «Тоске», «Бале-маскараде». Эти спектакли не стыдно показывать где угодно, хоть в Питере, в Лондоне, в Пекине, хоть и в Нью-Йорке! Да еще и такими солистами, как Пирогов, Ариунбаатар и Батчимэг!
Что касается Михаила Пирогова, то он теперь будет работать у нас театре, как приглашенный солист в трех спектаклях. Мы с ним будем заниматься здесь, поддерживать форму.
Ариунбаатар тоже может остаться у нас, но сейчас пока в нем еще говорит обида. Я его просила остаться и попеть здесь, но он говорит: «Пусть буряты сами поют». Он сейчас в Китае, у него там скоро концерт с оркестром в Китае. В ноябре мы с ним поедем в Санкт-Петербург к Валерию Гергиеву, который проводит там Культурный форум России, где будут художественные руководители всех театров. Валерий Абисалович сказал, что Ариунбаатар обязательно должен петь в концерте на этом форуме. Он хочет, чтобы Ариунбаатар пел и в Мариинском театре несколько спектаклей. О том, сколько точно спектаклей, сейчас сказать не могу. В ноябре приедем в Питер, Гергиев скажет.
На следующий год у Ариунбаатара запланирован спектакль в Испании в опере «Фальстаф». Все это нужно готовить, заниматься. И он сказал мне, что для него очень важно мое состояние. Даже спросил о том, смогу ли я приезжать для занятий в Улан-Батор. Потому что в Улан-Удэ, к сожалению, не очень здоровая обстановка.
В общем, в дальнейшем видно будет. И если эти нападки на меня будут продолжаться, то мне придется уехать. Но я так хочу вновь зайти в свой класс, встретиться с певцами. Начать заниматься с нашими молодыми солистами Соелом Батуевым и Машей Балдановой.
- Спасибо за беседу!
Сергей Басаев
