На трех омулёвых рыбоводных заводах в Бурятии (Большереченский, Селенгинский, Баргузинский – ОАО «Востсибрыбцентр») закончился сбор икры байкальского эндемика и проведена её инвентаризация. Результаты катастрофические! Такого ещё не было. Общий сбор икры омуля составил 212,9 млн штук, это всего лишь 5,7 % от суммарной проектной мощности заводов и в 5 раз меньше прошлогоднего.
Понятное дело, результаты осенней рыбоводной кампании 2014 года – это только вершина айсберга проблем, связанных с байкальским омулем. Попробуем подойти к ним с научных позиций.
В поисках врагов
Чиновники «озёрной» республики озаботились судьбой байкальского омуля и поиском причин снижения запасов брендовой рыбы Байкала. А раньше-то где были?! Ведь наступаем на те же грабли второй раз – вспомните 1969 год. И снова начинается «охота на ведьм». Оказывается, основные враги омуля – нерпа и возродившийся баклан.
За всю историю изучения байкальского тюленя было два крупных исследователя этой «вершины пищевой цепи» Байкала – В.Д. Пастухов и Е.А. Петров. Они единодушны – нерпа значительного отрицательного воздействия на запасы омуля не оказывает. Е.А. Петров в своей замечательной книге «Байкальская нерпа» делает вполне определённый, вывод: «…проблемы «ущерба», наносимого байкальской нерпой ценным промысловым видам рыб озера Байкал, по крайней мере, в отношении омуля, просто не существует».
Что касается баклана. Прежде чем обвинять его, необходимо всесторонне изучить этот вопрос - определить численность баклана, качественный и количественный состав его пищи. И только тогда делать выводы о воздействии на популяцию омуля этой рыбоядной птицы. А сейчас, получается, напраслину гоним. Нужны научные факты, а не эмоции!
Космическое и земное
Байкал представляет собой пульсирующую во времени продукционную систему, а омуль один из ее элементов. Запасы омуля эксплуатируются человеком более двух столетий. За это время наблюдались и взлёты, и падения численности знаменитой рыбы, составляющей основу байкальского рыбного промысла. Основных причин колебания численности омуля несколько.
Наиболее полно и аргументировано их обосновал известный советский ихтиолог П.В. Тюрин в статье 45-летней давности. Вот суть его представлений. Отметив, что депрессия (угнетённое состояние) запасов омуля в озере Байкал в 70-х годах прошлого века – третья за XIX-XXвека, Тюрин продолжает: «Главной причиной этих депрессий являются циклические изменения климата и водного режима бассейна Байкала, зависящие от колебаний солнечной активности. Современная депрессия в весьма сильной степени усугубляется наложением дополнительных отрицательных факторов, зависящих от человеческой деятельности. Среди них весьма значительную роль играют всё возрастающие размеры вырубки лесов в бассейне Байкала, отражающиеся на снижении водности нерестовых рек, засорение рек при лесосплаве, а также загрязнение главной омулёвой реки Селенги неочищенными стоками многочисленных промышленных предприятий. Существенную отрицательную роль оказывает также нерациональный во времени и в пространстве рыбный промысел и весьма сильно развитое браконьерство в период нерестовой миграции».
«Главным и определяющим» фактором является «влияние «вековых» и внутривековых циклических изменений климатических условий, зависящих от солнечной активности». Вывод: периодичность пиков высоких уловов, так же, как и провалов, «колеблется в пределах 40-60, в среднем около 50 лет».
Сейчас мы наблюдаем начало 4-го депрессивного периода запасов омуля. К сожалению, дальнейшего развития идеи Тюрина не получили. Видно, их недооценили, а они оказались правильными. Ведь, зная выявленную закономерность, проще сделать и долгосрочный прогноз.
Какие же изменения произошли за полвека, отделяющего нас от 3-ей депрессии? Исчез лесосплав, стал более рациональным промысел омуля и построены два рыбоводных завода. Остальное (вырубка леса, загрязнение рек и Байкала, браконьерство) – сохранилось. И важный момент: изменился расовый состав стада байкальского омуля. Вечный лидер по численности и биомассе – селенгинский (пелагический) омуль уступил своё место омулю прибрежному. А река Селенга утратила своё первостепенное нерестовое значение и передала пальму первенства Верхней Ангаре. А причины? Здесь есть над чем задуматься!
Теперь о самой болевой точке – браконьерстве. Сейчас в России браконьерство рассматривается как негативное социально-экономическое явление и подразделяется на промышленное, криминальное и бытовое. Можно привести какие-то цифры на тему: омуль и браконьеры, но все они будут от лукавого. Поскольку методики, определяющей степень воздействия браконьерского пресса на популяцию байкальского омуля, не существует. Кроме реки Селенги.
Передо мной таблица, составленная ихтиологами, – итог работы многих лет. В ней отражены потери икры от изъятия браконьерами производителей омуля в Селенге за период 1970-2012 годов. В среднем за 43 года они составили 58%. Я данные таблицы пересчитал по-своему. И получилось: за советский период изъятие составляло 54%, в лихие 90-е – 66% и за первые 10 с лишним лет XXI тысячелетия – 57%. Сейчас мы приблизились к советскому уровню браконьерства на Селенге. Это много. Байкал недополучает личинок селенгинского омуля больше половины от возможного!
К тому же Улан-Удэ как загрязнял Селенгу, так и продолжает гадить. Известна простая истина: смертность икры омуля за инкубацию на нерестилищах ниже г. Улан-Удэ больше, чем на верхних чистых нерестилищах. В общем, воспроизводство остаётся самым слабым звеном байкальского омулёвого хозяйства.
Итак, мы имеем воздействие непреодолимой силы космоса и влияние антропогенного фактора. Они в сочетании и привели к снижению запасов омуля. Наступит многоводный цикл, и положение постепенно начнёт изменяться в лучшую сторону. Наша задача – поддержать усилия природы. И роль рыбзаводов значительно возрастает.
Без руля и без ветрил
Насколько я знаю, специальной программы развития рыбного хозяйства в Бурятии не существует, как и внятной рыбохозяйственной политики. Это равносильно ночному плаванию в штормовом море без света маяка вдали. Ну, понятно, программа – это гарантированные финансы, а их не хватает. Но кто и что мешает разработать, скажем, «Основные принципы ведения рыбного хозяйства в бассейне озера Байкал» и, наконец, определиться с миссией рыбного хозяйства на Байкале, как и с миссией искусственного разведения байкальского омуля. А на их основании разработать новые рыбоводно-биологические обоснования для каждого рыбоводного завода. Это очень важный момент, во многом определяющий общий успех.
А то рыбоводство у нас получается какое-то однобокое, ассиметричное, как полёт с одним крылом. С одной стороны, благодаря революционным разработкам Н.Ф. Дзюменко, на рыбоводных заводах внедрена передовая – мирового уровня – технология сбора икры, а с другой – совершенно не разработаны теоретические основы искусственного воспроизводства байкальского омуля с учётом функционирования уникальной байкальской экосистемы. А, как известно, нет ничего более практичного, чем хорошая теория.
Мог бы изложить свои соображения по этому поводу. Но, согласитесь, газета (если она не ведомственная) всё-таки не место для профессиональных дискуссий. Для этого нужна другая площадка. Кому интересно – посмотрите журнал «Мир Байкала» (2008 г., №4, с. 54-55).
Рыба гниет с головы
Байкал – водоём федеральный. И всю ответственность за его судьбу несёт Москва – своими законами, программами, финансированием, действиями, бездействием. Это относится и к рыбному хозяйству. А его нынешнее состояние характеризует народная мудрость – рыба начинает гнить с головы. Конечно, что-то делается. Но масштабы и эффективность несравнимы даже с советским временем.
Вот пример очень странной политики Росрыболовства относительно Байкала. Основной (и так необходимый для формирования численности омуля) вид деятельности рыбоводных заводов – выпуск личинок – попросту не финансируется. Оплачивается только выпуск молоди. Как хотите, но это похоже на вредительство.
Что нужно сделать? Прежде всего, восстановить полноценное министерство, всё-таки рыбная отрасль очень специфическая. Провести глубокий анализ существующего положения, разработать толковую программу развития рыбного хозяйства и …за работу, товарищи! Восстанавливать порушенное хотя бы до советского уровня. А то стыдоба: уже Иран опередил великую осетровую державу, какой когда-то была Россия. Между прочим, в Иране за браконьерство ставят к стенке, по браконьерам открывают огонь на поражение.
Сумеет ли страна воспользоваться ситуацией, связанной с введением международных санкций и поднять с колен рыбное хозяйство? Поживём – увидим. Только я пессимист. Наша действительность таким сделала.
Что делать?
И что нам делать с бедолагой омулем? Здесь возможны два варианта развития событий. С учётом политической целесообразности – оставить всё как есть, а там что будет, то и будет. Или же, учитывая биологическую целесообразность, закрыть промысел омуля на 10 лет как в 1969 году (на меньший срок не имеет смысла – он не успеет восстановиться). Но это будет ударом по предприятиям, рыбакам и их семьям и (есть и такое мнение) станет подарком для браконьеров. Так что это непростой выбор.
Мысли о возможности очередного закрытия промысла байкальского омуля возникли не сегодня. Вот краткая хронология. Я об этом предупреждал ещё в 1993 году, тому подтверждение – статья, продублированная в газетах «Прибайкалец», «Правда Бурятии», «Рыбацкие новости». И не потому, что шибко умный – просто интересовался историей вопроса, понимал его актуальность и верил в гипотезу профессора П.В. Тюрина. И вот мнение М.А. Грачёва, директора Лимнологического института в 2002 году: «Не исключено, что запрет на коммерческую добычу омуля в скором будущем придётся ввести вновь…». И еще – Е.А. Петров, заместитель гендиректора по науке ОАО «Востсибрыбцентр» (2008 г.): «Полагаем, что созрела ситуация, при которой может встать вопрос о временном прекращении промысла омуля или его ограничении в некоторых промысловых районах».
А что здесь и сейчас? Наверное, есть необходимость в организации, сразу после новогодних каникул, научно-производственного совещания – в узком кругу специалистов обсудить насущные проблемы байкальского омуля. А весной провести съезд рыбаков Байкала с рассмотрением единственного вопроса – как жить дальше.
