В Народном Хурале Бурятии уже в конце июня появится новая должность – уполномоченный представитель коренных малочисленных народов. Должность выборная (на съезде КМН), но на общественных началах. Об обязанностях представителя в современных условиях Newbur.ru беседует с членом Постоянного форума ООН по вопросам коренных народов 2011-2013 годы Анной Найканчиной.
–Начнем с последней новости – появление в Народном Хурале Бурятии уполномоченного представителя коренных малочисленных народов (КМН). И какой функционал должен взять на себя уполномоченный?
– Сама идея ввести должность уполномоченного по правам коренных малочисленных народов в Российской Федерации правильная и в существующих реалиях очень нужная и необходимая.
Некоторые регионы России (Сахалинская область, Красноярский край, Камчатский край, Республика Саха (Якутия), Ненецкий автономный округ и другие), где проживают коренные малочисленные народы, живо среагировали и ввели эту должность. На мой взгляд, Красноярский край пошел по наиболее лучшему пути, где уполномоченный по правам человека имеет двух заместителей: один из них – по правам ребенка, другой – по правам коренных малочисленных народов.
Появление должности уполномоченного в Бурятии считаю важным пунктом в деле соблюдения законных прав коренных народов на участие в политической, экономической и социальной жизни. Функционал должен строиться, в первую очередь, из знаний специфики традиционного образа жизни коренных малочисленных народов республики, способов и региональных особенностей ведения традиционных промыслов, культуры. Во-вторых, действия уполномоченного должны быть направлены на защиту прав в области традиционного природопользования. И, прежде всего, защита прав коренных народов должна происходить не в виде выдачи социальной и материальной помощи малоимущим слоям коренного населения, а в построении четких государственных механизмов. Эти механизмы впоследствии должны помочь людям адаптироваться к существующим реалиям, поскольку люди должны достойно жить и, самое главное, уметь самостоятельно зарабатывать, а не просить у государства помощи. Нередко в районах проживания коренных малочисленных народов можно услышать такую фразу: «Не мешайте нам жить, дайте возможность самим строить свою жизнь и зарабатывать!».
Закон об уполномоченном по правам коренных малочисленных народов в Республике Бурятия, считаю, не был доведен до своего логического статуса, необходимо вводить такую должность не на общественных началах, а с оплатой этого труда. Еще раз повторюсь, решение проблем коренных малочисленных народов – задача государственная, и никакая общественная организация, ассоциация или должность на общественных началах не решит весь груз проблем, которые нам достались в наследство еще с советских времен. Кроме того, на мой взгляд, принятие закона и утверждение должности уполномоченного по правам коренных малочисленных народов поднимет на должный уровень национальную политику в республике и ускорит решение проблемных вопросов в отношении коренных малочисленными народов, как это уже делается в других регионах.
–Не так давно в одной из соцсетей проводился опрос о коренных малочисленных народах Бурятии. В числе вопросов были: 1) «Знаете ли вы о том, что в Бурятии живут представители коренных малочисленных народов – эвенки и сойоты?»; 2) «Присутствует ли культура этих народов в жизни вашего региона?»; 3) «Есть ли информация о культуре этих народов в местных СМИ?». Насколько мне известно, на два последних вопроса большинство респондентов ответили «нет». То есть получается, в СМИ коренные малочисленные народы не представлены, к тому большинство не знает и об их культуре. С чем это связано? И как можно, по вашему мнению, изменить ситуацию? Понятно, что многое упирается в финансы, но ведь и в имеющейся ситуации можно что-то менять. Вопрос – что и как?
– Прежде всего это связано с отсутствием опять-таки государственных подходов в этой сфере. То есть средства массовой информации сегодня сами зарабатывают деньги и любые публикации оплачиваются из средств заказчика. Сегодня общественные организации коренных малочисленных народов такой вид расходов для своих бюджетов не потянут. И получается вакуум в этой сфере. Четкие механизмы должны быть и здесь прописаны, а именно должен существовать государственный заказ на публикацию статей в республиканских и местных газетах, журналах о коренных малочисленных народах, их культуре и существующих проблемах, необходимы показы по телевидению сюжетов и программ. То, что сегодня у нас в республике имеется (программа «Улгур» на БГТРК, радиостудия «Биракан»), этого явно недостаточно. Периодичность выхода в эфир этих двух программ непостоянна, нет стабильного эфирного времени, имеется нехватка профессиональных кадров. Например, Надежда Егоровна Шеметова, которая на сегодня является директором республиканского центра эвенкийской культуры «Арун», кроме того, ведет свою работу на радио и на телевидении. Здесь сразу встает вопрос о качестве этих программ. На мой взгляд, проблема существует, и замалчивать ее нельзя. Сегодня СМИ являются флагманом в информационной и PR-политике, и это надо уметь использовать в нашей ситуации.
–На фоне борьбы за язык бурятский, которую наша общественность ведет уже не первый год, вопрос об эвенкийском и сойотском языках не был поднят ни разу. Говорить, что все хорошо, я полагаю, это просто юродствовать. Но что сегодня происходит с языками КМН?
– Это вообще больная и отдельная тема для детального разговора. Проблем много, и, прежде всего, основная проблема – это потеря родного языка в семьях.Использование эвенкийского языка в быту с каждым днем имеет тенденцию к постоянному сокращению, а сойотский язык вообще в семьях не звучит. С сойотским языком после длительного исторического затишья происходит реанимация, насколько она успешная – покажет время.
Сейчас уже выросло то современное поколение, которое не говорит и не понимает родного языка. Преподавание языка в общеобразовательных школах сокращается, причем преподавание языков свели на уровень факультативов. В детских садах, где происходит формирование детей, вообще не преподается эвенкийский язык. Учебники, по которым обучались дети и которые были изданы еще в советские времена, сейчас морально устарели. А учебники в последние годы из-за отсутствия средств вообще не издаются. Кадры по эвенкийскому языку готовит Бурятский государственный университет, однако доходят ли кадры до школ и детских садов? Очевидно, нет. И поэтому нам сейчас надо говорить о глубоком подходе к проблеме родных языков. Лет через десять уже не останется носителей родных языков, и, значит, будет потеряно самое главное, что есть у народа. С потерей языка исчезнет народ, и мировая культура потеряет целый пласт традиционной культуры с ее традиционными знаниями.
Я думаю, что теперь можно сделать. Первое, сохранение языков нужно поддерживать на бытовом уровне, начиная с детских садов. Второе, необходимо разработать республиканскую программу развития языков коренных малочисленных народов севера Республики Бурятия, где должны быть прописаны все механизмы и действия от научного плана до использования языков в субкультурной среде. Вторая проблема касается непосредственно политической воли – принятие закона и усилия государственных и муниципальных органов для сохранения языков.
– Вице-президент по социальной политике Ассоциации коренных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока России Нина Вейсалова на недавнем Арктическом форуме говорила о проблеме самоидентификации представителей малочисленных народов. Что зависит от этого? Кроме существования самого народа?
– В настоящее время в мире наблюдается тенденция к ассимиляции этносов, и большую значимость приобретают процессы самосознания, самоидентификации народов. Мы становимся свидетелями того, как множество малочисленных народов имеют желание развиваться дальше. Однако, на мой взгляд, развитие не может быть само по себе без государственных подходов. Мы живем на своей земле, но мы там не хозяева. Имеются федеральные законы, однако зачастую на местах они не работают. Существуют федеральные программы поддержки коренных малочисленных народов, и получается так, что либо по нерасторопности чиновников на местах, либо от неумения планировать, либо по каким-то другим обстоятельствам, но порой эти средства проходят мимо нас. Я говорю сейчас о федеральных средствах на поддержку северного оленеводства, которые республика потеряла. Проблема самоидентификации лежит еще в плоскости документального подтверждения своей национальности. В паспорте Российской Федерации графа «национальность», которая была в советском документе, отсутствует, что налагает массу проблем на реализацию многих нормативно-правовых актов в отношении коренных малочисленных народов. Иногда людям приходится доказывать, и даже через суд, что он «не верблюд», а сойот или эвенк. Это стыдно и горько осознавать. Однако это так. И это реалии сегодняшнего дня.
– И вновь к вопросу финансов – какие средства выделяют на поддержку традиционного образа жизни, на что они расходуются? Были ли урезания бюджетных ассигнований?
– Хочу по этому поводу сказать, что средств всегда не хватает, тем более на коренные малочисленные народы. Мы всегда в остатке, т.е. финансируемся по остаточному принципу. Этот вопрос лучше задать органам государственной власти и органам местного самоуправления. Однако, по имеющимся данным, на сегодня федеральные субсидии на поддержку коренных малочисленных народов выделяются в районы проживания только на оргтехнику, на поддержку общин и культурно-развлекательные мероприятия. На северное оленеводство – ноль, на создание территорий традиционного природопользования – ноль, на издание учебников – ноль. Я думаю, что органы государственной власти должны открыто сказать, какие имеются средства, по каким статьям эти средства реализуются, на какие культурно-массовые мероприятия и, главное, в каком объеме они поступают из средств республиканского бюджета и бюджета местного самоуправления. Тогда мы будем понимать всю заботу государства в отношении коренных малочисленных народов Севера.
