8 августа лидер партии «Справедливая Россия» Сергей Миронов в Улан-Удэ неожиданно заявил о том, что его партия выступила с этой интересной инициативой и готовит предложение для Минкультуры России по подаче заявки в культурную организации ООН (ЮНЕСКО) от нашей страны, целью которой должно стать придание бурятскому героическому эпосу «Гэсэр» статуса «нематериального культурного наследия».
Кстати, до сих пор Россия в списке нематериального культурного наследия ЮНЕСКО (составленного по аналогии со списком объектов Всемирного наследия, делающего упор на материальные объекты) представлена всего двумя пунктами. Это «культурное пространство и устное творчество семейских – староверы Забайкалья» и якутский героический эпос «Олонхо». Если «Гэсэр» войдет в этот список, то 2 из 3-х российских объектов списка будут представлять Бурятию.
В этой связи возникает ряд вопросов:
– Найдет ли эта инициатива России отклик в ООН?
– Что же представляет собой бурятский героический эпос «Гэсэр»? Насколько этот эпос собственно российский (бурятский), а не монгольский или китайский (тибетский)?
– Что конкретно должно быть признано «нематериальным культурным наследием человечества»? Какой-то один «главный» текст из более десятка записанных учеными довольно объемных (от 10 до 50 тыс. стихов каждый) бурятских улигеров об Абай Гэсэре или условно все культурное пространство Гэсэриады? То есть это и исполнительское искусство улигершинов (пение, актерская игра, игра на музыкальных инструментах и т.д.), и обычаи, обряды, связанные с исполнением улигеров, это и духовные и материальные знания о природе и Вселенной, передаваемые в эпосе из глубины веков? Или каждый из элементов этого комплекса в отдельности?
Застрелили при попытке к бегству
Ответить на эти вопросы довольно непросто. Во-первых, наследие Гэсэриады до конца не изучено и, по сути, неизвестно широкому читателю ни в Бурятии, ни в России, ни в мире. Во-вторых, оно само по себе настолько богато и разнообразно, что каждый из 10-ти известных западно-бурятских улигеров о Гэсэре может встать вровень с Илиадой, «Витязем в тигровой шкуре», «Давидом Сасунским», «Джангаром» или «Олонхо». В-третьих, существуют еще и политические споры вокруг эпоса о Гэсэре, которые касались проблем в отношениях между Россией и Китаем в геополитическом смысле.
Немного об истории споров вокруг эпоса «Гэсэр». Сложно представить, но 60 лет назад кабинетные и музейные занятия изучением фольклора и литературы бурят по степени опасности было сродни занятиям шпиона или крутого экстремала. Там был тот же растворенный в атмосфере острый запах страха, тот же бьющий по нервам ток адреналина и смертельный риск. В этой сфере было много сломанных жизней, научных и политических карьер, а в некоторых случаях изучение эпоса заканчивалось тюрьмой, ссылкой, изгнанием и даже смертью исследователя.
Показательна история журналиста Максима Шулукшина, ставшего главной жертвой политической борьбы вокруг эпоса о Гэсэре. В 1948 году Шулукшин был объявлен «буржуазным националистом» и посажен на 10 лет за «антисоветскую деятельность» в Джидалагерь в Закаменске. Марксистский литературовед Михаил Хамаганов, выполнявший в 40-60 годы роль главного политического жандарма от филологии, в первой книге альманаха «Байкал» (печатный орган Союза писателей БМАССР) дал такую «партийную характеристику» другим своим коллегам.
– Одним из орудий в арсенале буржуазных националистов был феодально-ханский эпос «Гэсэр», отличающийся реакционным, космополитическим содержанием, – писал в 1949 году Михаил Хамаганов. – Буржуазные националисты, занимаясь «Гэсэром», строго распределяли между собой функции, так называемую «сферу деятельности». Националист Шулукшин писал блудливые статьи, популяризируя космополитическое содержание «Гэсэра». Последний приводил в умиление и Санжиева (Буянто Санжиев, отв. редактор газеты «Буряад-Монголой унэн», 1946 г.- секретарь Бурят-Монгольского обкома ВКП (б), профессор-историк. – С.Б.), скандально известного своими идеологическими извращениями националистического характера в области истории. Бальбуров (Африкан Бальбуров, писатель, в 60-70-е годы – гл. редактор журнала «Байкал». – С.Б.) открыто восторгался кровавыми, грабительскими походами Чингисхана, Бельгаев (Гомбо Бельгаев, 1938 г. – председатель президиума Верховного Совета Б.-М. АССР, 1941 г. – зампредседателя Совета Народных Комиссаров Б.-М. АССР, 1946 г. – директор Бурят-Монгольского исследовательского института культуры и экономики. – С.Б.) и Зугеев (Н.Д. Зугеев, ученый секретарь ГИЯЛИ) брали на себя, главным образом, организационные вопросы, связанные с популяризацией «Гэсэра».
В то время, когда подобные расстрельные статьи публиковались в только что образованном журнале бурятских партийных писателей, в Джидалаге звучали реальные выстрелы по «космополитам» и «националистам». В 1949 году Максим Шулукщин был застрелен конвоем «при попытке к бегству». Почему же вдруг советская пропаганда резко «поменяла плюс на минус» и эпический герой Гэсэр, с которым бурятские советские поэты во время Второй мировой войны сравнивали бойцов и командиров Красной Армии, вдруг стал «орудием идеологии панамериканизма и американского империализма»?
Панмонголизм и «опора на собственные силы»
Даже в конце 30-х годов, когда в Бурят-Монголии врагом №1 был объявлен панмонголизм, вдруг превратившийся из «прогрессивного антиимпериалистического (антибританского, антиантантовского) течения» в «буржуазно-националистическое движение на службе у японских империалистов», и когда планомерно была вычищена тогдашняя бурятская политическая и культурная элита (и дореволюционная, и партийная), эпос «Гэсэр» вполне себе встраивался в контекст социалистической идеологии.
Напомним, что к середине 30-х годов доктрина об образовании «всемирной республики Советов», основанной на теории «перманентной революции» Льва Троцкого, окончательно уступила место другой «марксистской» (на самом деле сталинской) теории «построения социализма в одной отдельно взятой стране» с опорой на собственные силы. Таким образом, более частная доктрина об образовании огромной по территории Бурят-Монгольской ССР в составе СССР (с присоединением МНР и Внутренней Монголии Китая) перестала быть доминирующей во внешней политике Советского Союза по отношению к Китаю и Монголии.
В это же время грандиозный эксперимент по созданию новых национальных культур и идентичностей («буряты», «бурят-монголы» как нечто совершенно отдельное от монголов) в Бурятии сопровождался созданием современного бурятского литературного языка, новой письменности для бурят на основе латинского (а не вертикального монгольского) алфавита. Лексической основой нового искусственно созданного языка стал не цонгольский диалект, почти идентичный халхасскому, а более далекий от него хоринский диалект.
В такую концепцию сначала отлично встраивался и героический эпос «Гэсэр», чей «бренд» нужно было создать и «раскрутить» на международном уровне как уникальное достояние новой бурятской социалистической нации. Благо, еще дореволюционные бурятские ученые Цыбен Жамцарано и Матвей Хангалов, а также советские ученые-фольклористы Сергей Балдаев и Илья Мадасон успели научно зафиксировать бесценный культурный материал: большое количество разных улигеров о Гэсэре, которые еще бытовали в конце XIX – начале XX века в устной традиции у иркутских бурят, свободных от буддистского влияния. Именно эти ученые успели записать и донести до нас последний вздох уходящей религиозной и культурной традиции устной передачи древних знаний о земном и небесном (сакральном) мире.
Напомним, что все известные письменные (на основе монгольской письменности) восточно-бурятские (хоринские) улигеры и изданный в Пекине в 1715 году монгольский вариант эпоса существовали в сильно сокращенном виде, в отрыве от подлинных записей произведений о Гэсэре и были явно подвержены идеологической буддистской обработке. Кроме того, они, в отличие от объемных поэтических западно-бурятских улигеров, имели небольшой объем и были написаны в прозе.
После разгрома «связанной» с самим маршалом Тухачевским международной «панмонгольской и прояпонской шпионской организации», в которой якобы состояли бывший монгольский премьер Гэндэн, первый секретарь Бурят-Монгольского обкома ВКП(б) Михей Ербанов и полномочный представитель СССР в МНР, уполномоченный ЦК ВКП(б) в Монголии Рубен Таиров, в Бурят-Монголии было продолжено конструирование «национальной по форме и социалистической по содержанию» новой бурятской культуры. Насколько возможно отличной от общемонгольской культуры.
«Варяг» Игнатьев и герой Гэсэр
Уже в 1940 году, через два года после расстрела Михея Ербанова, при новом секретаре обкома, «варяге» Семене Игнатьеве в Москве была проведена Декада «самобытного» бурят-монгольского искусства. Тогда же вышло постановление СНК СССР о подготовке сводного поэтического варианта эпоса «Гэсэр» для создания литературной версии эпоса на вновь созданной (и даже уже переведенной в 1939 году с латиницы на кириллицу) бурятской письменности. Зачем же советскому правительству понадобился этот сводный текст «Гэсэра»?
Во-первых, издать все существующие версии эпоса по отдельности в научно корректном виде тогда просто не представлялось возможным, да и не считалось нужным. Во-вторых, письменная версия бурят-монгольского «Гэсэра» должна была «застолбить» советский приоритет над этим культурным наследием в пику претензиям Китая. И, в-третьих, продемонстрировать всему миру еще одну грань расцвета национальных культур малых народов в «великом и могучем» СССР.
В результате сейчас ни самим ученым, ни широкой читательской аудитории почти неизвестны подлинные тексты Гэсэриады, представляющей собой минимум 10 самостоятельных, имеющих уникальную художественную и культурную ценность западно-бурятских улигеров об Абай Гэсэре. Эти тексты были записаны у сказителей-улигершинов Маншута Эмегенова, Пеохона Петрова, Николая Хангалова, Альфора Васильева, Папы Тушемилова, Парамона Дмитриева, Бажея Жетухаева, Платона Степанова и Николая Иванова. Большая часть из этих улигеров (кроме улигеров М. Эмегенова и П. Петрова) даже не введены в научный оборот. То есть так и не опубликованы на современном бурятском языке, не переведены ни на один из международных языков, включая русский.
До сих пор широкая общественность и сами носители «новой» бурятской культуры знают только искусственно созданный «сводный текст» эпоса «Гэсэр», составленный писателем Намжилом Балдано, главным образом, на основе улигеров Маншута Эмегенова (эхирит-булагатская версия «Гэсэра») и Пеохона Петрова (унгинская версия) «по госзаказу» к политически обусловленной юбилейной дате.
Об истории создания сводного текста «Гэсэра» и последующей за этим политической истории культурного памятника читайте в продолжении…
