В ряде стран существует так называемая «презумпция отцовства». Впервые я узнала о ней в книге «Внебрачная семья», которую написал югославский ученый-социолог Милан Босанец. Книга, написанная в 1967 году, актуальна и сейчас. Рассматривая внебрачную семью, как сложившуюся реальность, автор подчеркивает: «Брак – это именно юридически скрепленные отношения». Во всех остальных случаях нет правовых и иных следствий «законного» брака.
Однако гражданская жена и внебрачная мать остается порой в столь тяжелом положении, что в течение полугода-года ее спасают только родственники и благотворители. А дальше что? А где же отец ребенка?
Плакаты «Мама, позволь мне жить» и трансляция голоса от имени зачатого ребенка в торговых центрах обращены к женщине. «А что же отец?», – спрашиваю рядом стоящих парней. Отвечают: «Испугался», «Убежал», «О чем она думала?», «Где была ее голова?»…
На вопрос: «А ему думать не надо разве?» парни пожимают плечами или усмехаются: «Выходит, так».
И только когда я ознакомилась с книгой Босанца, узнала об иных традициях. Конечно, отголоски матриархата, защищающие внебрачную мать и ее ребенка, сейчас не возродить. Но все же стоит знать, что статистика Югославии, где общественное сознание сохранило эти обычаи, такова: там нет абортов, зато есть прочные семьи. Это следствие давних законов, действующих, например, в Черногории: «Ежели … некто опозорит девушку или вдову и не захочет взять ее в жены, да платит он 130 талеров, что поможет ребенку кормиться, а когда ребенок подрастет, да будет наследовать, как законные дети. Ежели отец ребенка женат был, да платит также 130 талеров».
Следующий закон обязывал неженатого отца, если он не женится на матери своего ребенка, отдать ребенку все свое имущество с запретом жениться на другой женщине. С родителей забеременевшей девушки взимался штраф за недосмотр.
Как и в наши дни, желающий избежать ответственности порочил девушку. Если же он указывал на других, кто якобы или действительно разделял с девушкой ложе, то все они обязаны были платить за содержание ребенка. Разбирательства шли меж мужчинами, а женщина осуществляла кормление, уход за ребенком. Таковы были правовые и общественные нормы.
Какой бы была реакция в нашей реальности: «Это несправедливо!», «Интересно, значит, если мой муж погулял, то он должен содержать этого… этой…». А ведь, по сути, подобный закон оберегал и семью женатого человека: сколько трагедий, когда «погулявший» муж заносит в семью инфекцию, в том числе и ВИЧ.
Понятно, что архаичные порядки не вернешь, даже если они в чем-то выгодны обществу. Зато в современном законодательстве ряда скандинавских стран по установлению отцовства признаны справедливыми следующие нормы: при внебрачном рождении ребенка мать ОБЯЗАНА назвать отца чиновнику при регистрации рождения. При отказе она одновременно отказывается от поддержки государства. Названное матерью лицо записывается как «предполагаемый отец». Если в течение 30 дней не поступит иск в суд о непризнании отцовства, то он регистрируется в документах как «отец» со всеми правами и обязанностями. Срок подачи иска может быть удлинен в соответствии с законом. Это и называется «Презумпция отцовства».
Казалось бы, социология – наука цифр. Но как страстно звучат выводы. Ведь преимущества с первых дней жизни для детей, рожденных в браке: «большая семья» – родственники с обеих сторон; мужское влияние родного отца, необходимое и мальчику, и девочке; социальная защищенность; лучшее материальное положение; возможность матери больше быть с детьми, так как не одна зарабатывает на жизнь; атмосфера полной семьи; модель брачного поведения родителей и так далее.
Внебрачный ребенок ущемлен с рождения. Вроде бы со временем смягчается общественное мнение, но нет ни одной одинокой матери и ее ребенка, которых в той или иной мере не травмирует общественное мнение.
Социолог Милан Босанец пишет: «Внебрачная мать, несущая все тяготы, связанные с рождением ребенка и заботой о нем, должна бы представлять большую общественную и моральную ценность, чем внебрачный отец, скрывающийся за презумпцией закона и пользующийся всеми возможностями, чтобы избежать родительских обязанностей».
Малое число исковых заявлений об установлении отцовства в сравнении с количеством внебрачных матерей связано и с тем, что оплата судебных издержек, транспорта, бремя всех доказательств возложены на мать. Если она особенно нуждается, она и без того разрывается между «заработать» и «с кем оставить ребенка». В то время как внебрачный отец находится в более выгодном положении даже по сравнению с брачными отцами, которые делят с матерью заботы о ребенке, переживают за его здоровье, обеспечивают, недосыпают… А внебрачный отец освобожден даже от бремени доказательств. За какие заслуги!?
В презумпции отцовства есть еще положительный момент: в ходе признания отцовства-неотцовства мужчина общается с внебрачной матерью, видит и своего сына или дочь, и в итоге нередко регистрируется брак. Ребенок обретает полную семью. В целом презумпция отцовства ведет к тому, что мужчины тоже «должны думать». Мужчины – создатели мира, в котором мы живем, мира компьютерной и космической техники, бытовых удобств, они и в личных делах способны лучше думать, чем более подверженные эмоциям, влюбленные молодые женщины. Презумпция отцовства мобилизует ум мужчины от цели «как бы уговорить ее» к тому, как избежать беременности.
При нашей же «презумпции неотцовства» мужчина часто ни разу в жизни не видит своего ребенка. Повзрослевшие дети ищут, иногда даже через передачу «Жди меня», своих отцов. И непрощенные отцы сокрушаются об «ошибках молодости»: «Почему не сказала о беременности?».
По большому счету, презумпция отцовства выгодна и самому мужчине, и в целом обществу. И тогда мы, возможно, увидим плакат: «Папа! Поддержи маму, сохраните мне жизнь! Я хочу, чтобы у меня были и папа, и мама. Я буду радовать вас».
Но пока у нас такого закона нет, женщинам надо думать и за «того парня», и за себя, и за возможного ребенка. Слишком часто бывает так: сегодня «люблю, такой хороший», а через девять месяцев: «подлец». Значит, доверилась, не зная кому...
